В граффити княжьего Киева ХI-ХIII вв. фиксируем такие сугубо украинские грамматические признаки:
- звательный падеж существительных: владико, Стефане, голово;
- окончание «у» в родительном падеже единственного числа мужского рода: спору (з того спору);
- форму глаголов без «т»: пече;
- глаголы прошедшего времени, заканчивающиеся на «в»: писав, ходив, молив;
- глаголы с окончанием «-ты»: долучиты, писаты, скончаты;
- мягкое «ц» в конце слов: чернець, (помилуй) Валерця, помоги Архипцю.
- прилагательные теряют на конце «я»: многопечальна, благодатніша.

Вот надпись XI в., которую читаем в книге историка Сергея Высоцкого, вынужденно изданной в брежневские времена на русском: «Мать, не желая ребенка, бежала прочь...». Фотооригинал удостоверяет: «Мати, не хотячи дитичя, біжя гет...»

Эти надписи - известные как граффити - свидетельствуют, что киевляне XI-XIII вв. не были «прарусскими». «Наш древнейший литературный язык не был живым украинским языком, поскольку это был язык церковнославянский, пришедший к нам вместе с христианством, - писал в своем классическом труде «Филология и погодинская гипотеза» славист Агатангел Крымский, - однако живой наш язык врывался в литературную церковнославянщину и изменял понемногу чужое правописание так, чтобы оно было более легким для нашего народа», поскольку «переписчики много чего изменяют в правописании, внося черты собственного произношения». То же происходило у сербов, болгар. Проанализировав письменные памятки Киевщины ХI-ХII вв., исследователи нашли в них многочисленные черты именно украинского живого разговорного языка.

«Читатель может убедиться, что в «Изборниках Святослава» 1073, 1076 гг. достаточно ясно отражается малороссийский язык, - пишет Крымский, - конечно, не наш современный, а только такой, что был у малороссийских предков в XI в.» За что уничтожило НКВД ученого в начале Второй мировой? - Именно за эти выводы: «Язык Надднепрянщины и Красной Руси времен Владимира Святого и Ярослава Мудрого обладает в большинстве уже всеми современными малороссийскими особенностями». С ним солидаризировался лингвист Алексей Шахматов: «Язык Надднепрянщины и Красной Руси XI в. - абсолютно рельефная, четко определенная, ярко-индивидуальная единица, и в ней очень легко и выразительно можно распознать прямого предка современного малороссийского языка».

Но во времена тех дискуссий еще не были исследованы граффити. Хоть выцарапывать на стенах соборов запрещалось церковным уставом Владимира Великого, «нарушители» нашлись - от ремесленников до князей. Надписи, сделанные на внутренних стенах Софии и других соборов княжьего Киева, стали объектом скрупулезных 30-летних исследований Сергея Высоцкого, уже первая монография которого в 1966 году «потянула» сразу на докторскую. 

Агатангел Крымский отмечал: «У украинцев X в. появляется очень мягкий звук «и» из старого дифтонга «ие». В то время как на севере этот дифтонг с XI в. начал превращаться в «е», в Киеве XI в. - в «и»... Это главный признак украинского произношения того времени». Этот признак мы находим и в киевских граффити: в мори, на Желяни, априля. 

Тут и уменьшительные, сугубо украинские, формы мужских имен - Остапко, Иванко, Жадко (от Жаден), Марко. Современная украинская «фамилия» выныривает в надписи XII ст. - «Господи, помози рабу своєму, Ігнатові. А прізвище (ПРЪЗЪВИЩЬ) моє Саєтат».

 В граффити княжьего Киева ХI-ХIII вв. фиксируем такие сугубо украинские грамматические признаки:
- звательный падеж существительных: владико, Стефане, голово;
- окончание «у» в родительном падеже единственного числа мужского рода: спору (з того спору);
- форму глаголов без «т»: пече;
- глаголы прошедшего времени, заканчивающиеся на «в»: писав, ходив, молив;
- глаголы с окончанием «-ты»: долучиты, писаты, скончаты;
- мягкое «ц» в конце слов: чернець, (помилуй) Валерця, помоги Архипцю.
- прилагательные теряют на конце «я»: многопечальна, благодатніша.

Вот надпись XI в., которую читаем в книге историка Сергея Высоцкого, вынужденно изданной в брежневские времена на русском: «Мать, не желая ребенка, бежала прочь...». Фотооригинал удостоверяет: «Мати, не хотячи дитичя, біжя гет...»

 В граффити «Господи, помози рабу своєму Луці, владичину дяку...» имеем переход «к» в «ц» в дательном падеже единственного числа (Лука - Луці). И изменение согласной «к» перед суффиксом «-ин» на «ч» (владыка - владичин) - в полном соответствии с современным «Українським правописом».
«Украинский язык имеет более длинную историю, чем русский.

Но дело не в том, на сколько процентов современный украинский язык совпадает с языком наших предков. Тут дело скорее политическое: мы, в 2008-м - прямые потомки тех, кто составлял этническое ядро Руси в 1008-м. «Украина составляла ядро Киевской Руси», - констатирует британский Словарь Хатчинсона («Ukraine formed the heartland of medieval state of Kievan Rus which emerged in the 9th century». The Hutcinson dictionary of World History, 1993 (1994)».

«Живой» язык киевских граффити вполне уместно называть украинским образца раннего средневековья. Как делают, скажем, англичане. Хотя их «живой» язык обновился по меньшей мере на 50% после «turning point» - поворотной точки (в 1066 г.), как называют англичане приход норманнов.

Запад отходит от привычки смотреть на славянский мир глазами Москвы. В авторитетном «Словаре языков» Эндрю Долби (Dictionary of Languages. Andrew Dalby. Bloomsbury, 1999. London), где фигурируют старославянский (Old Slavonic), церковнословянский (Church Slavonic), об украинском языке написано черным по белому: «он имеет более длинную историю, чем русский» (Ukrainian has longer history than Russian). И о том, что Украина - «та территория, откуда праславянский язык (protoslavonic language) распространялся в частности и на север - в Беларусь и Новгород». 
В публикациях времен СССР Сергей Высоцкий почти не касался украинских черт открытых им граффити.

Одобрительно отнесшись к попытке автора этих строк собрать эти надписи в один реестр (из трудов «Древнерусские надписи Софии Киевской ХI-ХIV вв.» (1966), «Средневековые надписи Софии Киевской ХI-ХVII вв. (1976), «Киевские граффити ХI-ХVII вв.» (1985)), он заметил, что в бывшем СССР написать о таком было невозможно в принципе. Впоследствии в 1998 г. вышел его последний труд - «Киевская письменная школа Х-ХІІ вв.» («Київська писемна школа Х - ХІІ ст.»), где есть раздел - «Палеография и некоторые особенности письменной Киевской школы, свойственные украинскому языку» («Палеографія та деякі особливості писемної Київської школи, властиві українській мові»). Он ушел из жизни в тот день, когда пришла телеграмма о выходе книги.

Жизнь доктора наук не менее удивительна, чем его открытие. Получив в юности травму позвоночника и заболев туберкулезом костей, Высоцкий провел около 10 лет в постели, а когда выздоровел, стал историком. Его монографии на главном месте держал художник Илья Глазунов, добиваясь «аудиенции» и автографа автора. Высоко ценил его покойный академик Борис Рыбаков.

Открытие граффити - это долгие поиски, подбор специального бокового освещения, реставрация надписи, обработка фото, анализ особенностей написания каждой буквы, присущих определенному времени. И так долгие 30 лет: Золотые ворота, Святая София, Выдубицкий монастырь, Успенский собор Киево-Печерской Лавры, Церковь Спаса на Берестове, Кирилловская церковь.

Сегодня на стенах Софии есть доска с именами меценатов, которые дали деньги на реставрацию. Но нет имени того, кто открыл нам богатство граффити. В декабре этого года исполняется 10 лет со дня смерти Сергея Высоцкого. Хотелось, чтобы его имя было должным образом отмечено и оценено до той поры.

Потому что все наработанные историком фотоматериалы - где-то глубоко в запасниках Музея Киева. И даже убогой надписи, которая в 1990-х бесстрастно информировала: «Обнаружено около 300 древнерусских надписей - граффити - уникальных памяток письменности (исследованы С. Высоцким)» - в Софии уже нет. Нужно сделать соответствующую экспозицию в стенах собора и включить эту информацию о граффити в обязательный экскурсионный минимум, особенно для наших школьников. Ведь в Софии есть специальная экскурсия по граффити, но только на заказ.

Гайдпаркер: Светлана Пугач, UAINFO