Геннадий Удовенко - от советского дипломата до лидера Народного Руха. История поиска пожилым человеком своего места в новой реальности

Второго министра иностранных дел Украин Геннадия Удовенко вспоминают сегодня прежде всего как профессионального дипломата: его политическая деятельность, близкие отношения с Вячеславом Чорновилом, руководство Рухом и даже участие в президентских выборах 1999 года – все это остается как бы за кадром. Свидетели тех событий предпочитают выстраивать удобную для себя картину реальности, а те, кто знает о политиках недавнего прошлого понаслышке, по чужим комментариям, предпочитают эту картину не усложнять.

Удовенко называют профессиональным дипломатом, но это верно только отчасти. Он был советским дипломатом, а профессиональная дипломатия и советская дипломатия – это отнюдь не одно и то же, тем более, когда речь идет о работе в декоративных структурах Украинской ССР, весь смысл существования которых состоял в выполнении указаний старших товарищей из Москвы. В членстве УССР в ООН – как бы мы не тешили себя иллюзиями – не было и призрака государственности. Просто при создании новой организации послевоенного мира – ее смысл и роль тогда еще были не совсем ясны – Сталин захотел получить для своей победоносной империи три места – и получил вот таким удивительным образом. Однако понятно, что сотрудники украинского диппредставительства не были дипломатами – в том смысле, что страны, которую они представляли, просто не существовало и  никакой внешней политики у этой страны тоже не было.

Поэтому когда речь зашла о суверенизации Украины, ее дипломатам пришлось перестраиваться буквально на ходу. Символом этой перестройки стал первый министр иностранных дел Анатолий Зленко, но и Удовенко не отставал. Российские дипломаты, привыкшие видеть в нем младшего коллегу, были искренне возмущены и удивлены, когда сам Удовенко таким коллегой себя считать отказался. Ярче всего это проявилось в Варшаве, где посольства России и Украины начали конкуренцию за внимание польской элиты и выстраивание новых отношений с Польшей: представители российского посольства рассказывали тогда, что новый посол, еще недавно возглавлявший представительство УССР в ООН и живший общей жизнью с дипломатами из Москвы и Минска, запретил украинским сотрудникам посольства контакты с российскими коллегами. Словом, Удовенко практически сразу же воспринимался чуть ли не как национал-демократ – ни советская дипслужба, ни многолетний стаж пребывания в КПСС, ни спецпроверки, которые проходил каждый отправляющийся в многолетнюю командировку в США, этому не помешали.

Тем большим было наше изумление, когда Удовенко сменил Зленко  на посту главы украинского внешнеполитического ведомства после победы Леонида Кучмы на президентских выборах 1994 года. Стоит напомнить, что Кучма шел на выборы с популистской пророссийской программой, обещая возрождение «народного хозяйства», восстановление поруганной Кравчуком дружбы с Москвой  и прочие благоглупости, живо воспринимашиеся избирателем. Начиналось строительство корпоративного государства, оказавшееся настоящей ловушкой для украинского будущего. И уж очевидно, что министром иностранных дел мог стать кто угодно, только не человек, запрещавший коллегам общаться с россиянами.

Но Кучма пошел по пути сплочения вокруг себя всей номенклатуры – на момент избрания у него просто не было команды, а многим соратникам по предвыборной компании он не доверял, подозревая, что они будут отстаивать не столько его, сколько кремлевские интересы. Отношениями с Россией Кучма делиться с МИДом не собирался – так что Удовенко остался протокол и вздохи сотрудников министерства, вспоминающих старого министра – в будущем дипломаты будут вздыхать так при каждой новой фигуре в министерских стенах. Возможно, именно поэтому, оказавшись на вершине дипломатической карьеры Удовенко понял, что эта карьера завершена и бессмысленна – и заинтересовался политикой, став ближайшим соратником Вячеслава Чорновила.

Причины сближения этих людей требуют отдельного анализа, однако понятно, что и Чорновил также нуждался в помощи профессионалов, хотя бы отдаленно представляющих себе как устроена номенклатурная жизнь. После недолгого взлета в 1991 году национал-демократические силы стремительно маргинализировались, их лидер не мог рассчитывать на массовую поддержку, к тому же усилились конфликты в самом Рухе, где рядом с ветеранами 80-х-90-х появились откровенные приспособленцы из номенклатурных рядов. Удовенко остался с Чорновилом после раскола Руха, практически подвергшего черту под историей некогда влиятельного движения и отбросившего его обломки к краям электорального барьера: в будущем эти обломки смогут выживать только в коалиции с откровенно номенклатурными партиями.

Но даже этим трудно объяснить решение Чорновила выдвинуть Удовенко кандидатом на пост президента Украины на выборах 1999 года. Какими были цели лидера только что пережившего раскол Руха? Он не хотел проверять свою популярность? Не хотел мешать ведущим оппозиционерам, тогда с огромным трудом сколачивавшим коалицию против Кучмы? Не хотел злить самого Кучму? Точно об этом знали только сами Удовенко и Чорновил. Как бы то ни было, а на момент своей гибели Чорновил не был конкурентом Кучмы и даже кандидатом на пост главы государства – он возглавлял небольшую партию  и погиб, когда возвращался со встречи кандидата своей партии Удовенко с избирателями. Удовенко, как известно, ехал в другой машине.

Эта другая машина и увезла нового лидера Руха на политическую пенсию – после гибели Чорновила уже не было особого смысла ни в партийной деятельности бывшего министра, ни в его участии в президентских выборах, ни в публичных заявлениях и интервью. Осталось лишь несколько строк, напоминающих о министерской деятельности Удовенко – и только. А ведь история поиска пожилым человеком своего места в новой реальности сама по себе поучительна – тем более, когда она проходит в момент становления государства и приходится постоянно делать выбор. 

Виталий ПОРТНКОВ