Почему в украинской столице запретили показывать эстонский фильм «Шахта номер 8».

Несколько лет назад мне уже приходилось писать о спектакле театра из польского Вальбжиха, посвященного непростой ситуации в этом шахтерском городке после краха социалистической угледобывающей промышленности. Прекращение государственных дотаций, не всегда точно рассчитанные приватизационные планы, потеря работы, люмпенизация населения, деградация самих шахтерских городов - все это реальные проблемы Силезии, которые никто и не пытается скрывать. Напротив, спектакль театра в Вальбжихе стал настоящим событием - он «оживил» сам город и напомнил всей остальной Польше, что речь идет не просто о некоем частном случае экономических реформ, а о настоящих человеческих трагедиях - причем трагедиях, которые рискуют стать «родовыми травмами» последующих поколений.

Об этом должны говорить политики. Об этом не должно забывать искусство. Спектакль театра из Вальбжиха помог мне понять живущих в шахтерских краях людей лучше, чем десятки поездок в Катовице, Донецк или Караганду. Потому что он был не о спасении экономики. Он был о спасении душ.

На теле Украины есть незаживающая, кровоточащая рана - это Донбасс. Не будем предаваться иллюзиям: угольная промышленность края никогда не сможет прокормить людей так, как это было во времена Российской империи или Советского Союза. Более того, если бы Советский Союз был, то и донецкого угольного бассейна уже не было бы - его нерентабельность стала бы очевидной, все усилия сосредоточились бы на поддержании куда более прибыльных шахт в Кузбассе и других регионах, а донецкие шахты просто закрылись бы одна за другой. То, что на Донбассе до сих пор добывают уголь, обусловлено потребностями именно украинской - более чем странной - экономики. Но по мере усиления нашей интегрированности в европейский рынок произойдет то же, что произошло бы в СССР 20 лет назад: Донбасс как край шахт умрет.

Да, собственно, уже сейчас умирает. Уже сейчас шахтерский труд лишен того ореола, которым он был овеян в советские времена. Уже сейчас шахтеров эксплуатируют, будто белых рабов, те, за кого они потом целыми шахтами голосуют на парламентских или президентских выборах. Уже сейчас аварии на шахтах, отсутствие реальной социальной поддержки, детский труд, люмпенизация, беспробудное пьянство, безысходность, деградация социальной структуры шахтерских поселков стали обыденностью, на которую никто особо не обращает внимания. Украина – «больной человек» Европы. Донбасс – «больной человек» Украины. Без решения его проблем невозможно реальное развитие нашей страны. Без спасения его жителей и всем остальным тоже не удастся спастись.

Парадокс в том, что мы ничего не хотим об этом знать. Поводом для этих заметок стал отказ организаторов фестиваля документального кино в украинской столице показать эстонский фильм «Шахта номер 8», повествующий о детском труде. Я как раз не удивлен нежеланием включать такое кино в конкурсную программу фестиваля под любым поводом: само его существование разрушает привычную нам картину мира и понимание того, что украинское искусство в этот критический для нашей страны момент не имеет никакого морального права забывать о загубленных жизнях, выплюнутых легких, перечеркнутом детстве… Иначе это и не искусство вовсе, а модель обслуживания иллюзий соотечественников.

И еще парадокс в том, что как раз сейчас нами руководят люди, которые построили на этих самых загубленных жизнях и выплюнутых легких сверкающую витрину Донецка с розами, стадионами и образцово-показательными стадионами. И сейчас, пока мы рукоплещем в зрительных залах фильмам об украинских героях и боремся за звезду героя для Степана, Романа и Сидора, выстраивают такую же витрину в Киеве и в кольце «запрещенных городов» вокруг столицы. Эта жизнь по правилам чужого несчастья и стала платой за наше равнодушие к тому, что происходило и происходит на Донбассе все эти годы.

Виталий ПОРТНИКОВ