Что меня всегда поражает в таких историях, как сейчас про ТВi, так это то, как серьёзно в сообществе журналистов воспринимают происходящее.Вот я в своей жизни ещё не встретил человека, которого бы я считал разумным и который бы при этом мне говорил, что безоговорочно доверяет журналистам и журналистскому, так сказать, продукту и вообще верит в журналистику. Говорят иногда, что, мол, тебе, Дима, доверяю, хотя и часто не соглашаюсь с тем, что ты там пишешь, но вообще журналисты все настолько плохо образованные, что по одной этой причине в 99,99% случаев транслируют чепуху. Чаще рассказывают истории в том духе, что ну и странное же ты себе дело, Дима, выбрал, подразумевая, что и я обычно транслирую чепуху и что это давно норма для всей отрасли и что мог бы заняться чем-то поприличнее или что вне зависимости от личности собственника журналисту приходится транслировать исключительно то, что развивает доходы собственника, а это в наших условиях либо неправда либо полуправда либо кошмар, как в ТСН, либо тексты-филлеры между рекламой и агитацией, как в абсолютном большинстве бумажных изданий.

Тем не менее, как только в отрасли случается какой-нибудь конфликт на почве перехода медиа из рук в руки, журналисты начинают вести себя так, будто вот наконец-то и решается судьба отрасли, будто вот наконец-то сейчас и станет понятно, есть ли будущее у свободы слова и профессии в нашей стране. Будто вот если сейчас что-то пойдёт неправильно, то публика разочаруется, и не станет у журналистов Силы... Одни чуть ли не циркулем и линейкой начинают мерять эфиры и бумагу, чтобы понять, кому там больше секунд и строк перепадает. Другие того и гляди соорудят баррикады. Третьи опрашивают «источники» и пишут по мотивам этих разговоров морализаторские телеги. Четвёртые затевают и разрабатывают какие-то дивные новые проекты. Послушайте, ну что это всё изменит?

С журналистикой всё решилось ещё в начале нулевых. Это закрытая отрасль с тех пор – в том смысле, что существует понятный набор ролей, каждый выбирает себе удобную роль и отыгрывает её, получая за это какие-то деньги. Причём деньги в отрасль приходят в основном не от того, что зритель или читатель платит за работу журналиста, что уже само по себе как бы должно порождать ироническое отношение журналистов и к происходящему в отрасли и к своему труду. Журналисты стали, по сути, станками на заводах – по профилю завода определяется профиль станков. Вы видели когда-нибудь бунтующий или хотя бы возмущённый станок? Что-нибудь в духе: на заводе Ахметова разволновались станки – переживают, как бы не пришлось работать на заводе Григоришина. Видели?

Новых ролей в отрасли нет и не будет, пока не будет новых способов завести деньги в отрасль. Каждому человеку даже с минимальным интеллектом понятно, чья роль в отрасли чего стоит и в чью пользу в тот или иной момент времени отыгрывается. Большее про каждого в отрасли – легко расскажут. Ну к чему эти страсти вообще? Страсти что ли позволяют агитаторам и сливщикам ощущать себя Вудвордом и Бернстайном? Или позволяют производителям текстов-филлеров и репортажей-филлеров ощущать себя авторами бесценных продуктов? Или борзописцам – столпами журнализма?

Да это просто кошмар, до чего неуместна серьёзность. Два или три парня делят очередное предприятие, а сколько пафоса вокруг дележа. Боже мой, станки остановились и кому же достанется завод?! Депутатов и милицию не пускают на предприятие! За отгруженную продукцию, возможно, не заплатят! Тьфу.

Дмитрий ЛИТВИН