Психологи убедились в том, что культурные различия влияют на способы выражения людьми одних и тех же эмоций.

Несмотря на огромные культурные различия между народами, мы полагаем, что человек всегда может понять человека хотя бы на уровне базовых эмоций.
 
  То есть, например, улыбка будет означать одну и ту же эмоцию и для европейца, и для африканца, и для азиата. Иными словами, мы считаем, что одинаковые эмоции получают схожее мимическое выражение у разных людей, вне зависимости от их расовой или национальной принадлежности. Эта точка зрения берёт начало от Дарвина: в 1872 году в книге «Выражение эмоций у человека и животных» учёный описал шесть основных видов эмоционального состояния — счастье, удивление, страх, отвращение, гнев и печаль. Благодаря переписке с другими учёными в разных концах света Дарвин пришёл к выводу, что способы выражения эмоций у человека уходят корнями в одного общего предка и не зависят от культурных различий между нами.
 
Исследователи из Университета Глазго (Великобритания) перепроверили дарвиновскую теорию об эмоциях и пришли к несколько иным выводам. Для эксперимента психологи смоделировали на компьютере 4 800 лиц с разными эмоциями. Программа управляла виртуальными лицевыми мышцами, приподнимая или опуская углы губ, раскрывая или прикрывая глаза и т. д. Половина лиц принадлежала европейскому типу, другая половина — восточноазиатскому. Затем учёные пригласили несколько добровольцев и попросили их назвать эмоцию, запечатлённую на виртуальном портрете, и степень её выражения. В эксперименте участвовали 15 европейцев и 15 иммигрантов из Юго-Восточной Азии, причём среди последних психологи проводили специальный опрос, чтобы удостовериться, что их общение с европейцами сводилось к минимуму.
 
Исследователи использовали всё тот же базовый список, предложенный Дарвином. Как пишут авторы в журнале PNAS, европейцы правильно оценивали и сами эмоции, и их интенсивность. А вот с азиатами было сложнее. Если улыбка воспринималась всеми более менее одинаково, то остальные чувства чётко не определялись. Особенно большие проблемы у выходцев из Юго-Восточной Азии были с определением страха, отвращения, удивления и гнева.
 
Следует подчеркнуть, что при моделировании эмоций виртуальные лица европейцев и азиатов изменялись по одной и той же схеме. То есть два человека могут испытывать одинаковые чувства, но выражать их по-разному, причём уроженец Азии может прочесть радость по лицу коренного европейца, но та же самая гримаса у другого азиата повергнет его соотечественника в недоумение. И наоборот: если приезжий из Европы увидит на лице, например, тайца что-то напоминающее удивление, то это вовсе не значит, что местный житель действительно чему-то удивился.
 
Психологи предлагают и иной вариант объяснения. Участники эксперимента должны были выбирать из «европейского» списка, но в Юго-Восточной Азии базовые эмоции могут быть совершенно другие. Исследователи предполагают, что тут соответствующий набор может включать в себя, например, стыд, чувство вины, гордости. То есть возможно, что одна и та же гримаса у европейцев отвечает за гнев, а у азиатов — за стыд. Но чтобы проверить это, нужны дальнейшие эксперименты на стыке психологии и культурологии. Пока же можно указать, к примеру, на значение этих данных для медицины: часто признаком душевного расстройства служит неспособность больного «читать» чувства по лицу, и можно себе представить, скольких выходцев из Азии врач-европеец может отправить в больницу на основании их «неумения» определять «европейские» эмоции.

dalmore