27 апреля во время саммита «Украина-ЕС» в Киеве премьер-министр Арсений Яценюк подчеркнул, что «никаких откладываний и тем более никаких правок Москвы» относительно текста соглашения о Зона свободной торговли Украины с Европейским Союзом не будет. Зона свободной торговли Украины с ЕС начнет работать с 1 января 2016 года без задержек и ограничений.

Стоит ли так уж надеяться на ЗВТ с ЕС и решит ли она наши проблемы без нас? Знаменитый американский физик Фримен Дайсон, один из создателей квантовой электродинамики как-то сказал, что ученые делятся по своему типу на «птиц» и «лягушек». Одни из них - «ученые-птицы» - постигают мир на основании исключительно логических размышлений, предшествовавших опыту. Другие - «ученые-лягушки» - исключительно обобщая реальные факты, которые они непосредственно наблюдают в природе.

«Теория сравнительных преимуществ» Давида Риккардо, на которой построена теория создания свободных экономических зон, принадлежит к первому типу теорий. Нельзя сказать, что она неверна, однако история развития мировой экономики является ярким свидетельством того, что к успеху в экономическом развитии приводят практические методы, которые скорее основаны на постоянном и постепенном улучшении условий хозяйствования, чем на основании разового принятия какого-либо решения, основанного на рациональной теории, которое, как предполагается, должно резко улучшить хозяйственную жизнь при том, что оно не застраховано от рисков.

Например, известный мировой эксперт по экономической неопределенности Нассим Талеб пишет в своем последнем труде «Антихрупкость» о рисках применения «теории сравнительных преимуществ» Риккардо национальными правительствами: в случае резкого изменения условий работы на рынках, которые (изменения) он называет «черными лебедями», национальные экономики, основанные по риккардиански могут ждать большие проблемы.

Со времени зарождения современной версии капитализма (в начале XIII века в Северной Италии и Фландрии) он являл собой скорее цепь бесчисленных, небольших улучшений жизни буржуазного сословия и наемных работников, а потом и всего общества, чем реализацию чьего-то масштабного плана улучшений, родившегося в чьей-то пусть и гениальной голове. Не явилась исключением здесь и теория Д.Риккардо.

Современный британский исследователь Роберт Аллен находит в успехе Британской промышленной революции XVIII-XIX вв. совсем не те причины, которые приводят сторонники свободной торговли. А именно, по мнению Р.Аллена успех британцев заключался в том, что, имея самый высокий уровень заработной платы в Европе того времени и самые низкие цены на энергоресурсы, британцы были заинтересованы в замене дорогого труда рабочих на более дешевый труд машин, что было для них экономически выгодно.

А «риккардианские сравнительные преимущества Англии» в торговле шерстью, вызванные промышленной революцией, возникшей так как ее описывает Р.Аллен, только усилили этот процесс, но не могли его вызвать, не были его причиной. Т.е. всегда для необходимых изменений условий хозяйствования нужны более фундаментальные причины, которые, преимущественно, как гласит экономическая теория «ученых-лягушек», находятся скорее в микроэкономике, чем макроэкономике государств.

Вот и сейчас в мире бурно развивается феномен реиндустриализации стран, о нем я недавно писал. И он вызван не макроэкономическими решениями правительств, которые соответствующим образом корректируют экономическую политику национальных экономик, а тем фактором, что прежде всего в США в середине 1990-х годов началась «сланцевая энергетическая революция», которая позволила и нарастить объемы производства энергоносителей в США, и значительно снизить внутренние цены на них. А это сделало возможным возврат промышленного производства назад в США из Юго-Восточной Азии, куда оно ранее ушло из-за того, что издержки промпроизводства в США как раз были высоки (в том числе и из-за высоких цен на энергоносители).

Второй причиной реиндустриализации является миниатюризация производства, вызванная ростом промышленной 3D- печати и роботизация производства. Вместе с идущей информационной революцией все это вызывает эффект, приводящий к вытеснению дорогой рабочей силы в американском производстве, снижению других экономических издержек, таких, как стоимость энергоносителей и стоимость затрат производства на сырье, из-за того, что аддитивное производство (3D- печать) в 10 раз эффективнее по этому параметру, чем традиционное промышленное производство.

Именно это и является главными факторами того, что американская экономика растет в последнее время (причем с ее высокой базы сравнения) на 3-4% в год. Те же факторы промышленного роста работают и в Северной Европе (прежде всего, в Германии, странах Бенилюкса и Скандинавии), Швейцарии, части Франции и Северной Италии.

Да, североамериканские промышленные производители действуют в Североамериканской зоне свободной торговли (NAFTA), а европейские в рамках зоны свободной торговли ЕС. Но основная причина их экономического роста - это снижение издержек производства, вызванного революцией в уменьшении стоимости энергоносителей, и, как следствие этого, снижение совокупного промышленного энергопотребления. А также замена дорогой рабочей силы механизмами, точно так, как это было при Первой промышленной революции XVIII-XIX вв. в Британии. Можно сюда, конечно, добавить и современную информационную революцию.

Еще одним фактором эффективности промышленного производства является его инновационный характер. Страны-лидеры являются лучшими в мировой экономике по созданию и производству современных технологических промышленных товаров, сделанных по последнему слову науки и техники.

Выпуск таких товаров выгоден для производителей, т.к. они пользуются огромным спросом на рынке и позволяют фирмам-производителям накапливать колоссальные денежные резервы из-за того, что они получают высокую маржу прибыли на продаже единицы товара, так как многие товары таких лидеров уникальны на рынке и продаются по высоким ценам в силу того, что на рынках зачастую отсутствует технологически адекватное альтернативное промышленное предложение.

Еще раз - именно по вышеуказанным причинам, прежде всего, выигрывают лидеры современного промышленного производства. А не тем, что они размещены в зонах свободной торговли NAFTA и ЕС, которые, вероятно, лишь усиливают эти эффекты, но никак не порождают их, а в некоторых случаях и просто бесполезны. Например, большинство промышленных предприятий Южной Европы (ЗСТ Евросоюза) и Мексики (участник NAFTA) никак не могут воспользоваться преференциями, связанными с их нахождением в зонах свободной торговли ЕС и NAFTA. Они как проигрывали конкуренцию своим североевропейским и североамериканским партнерам раньше, до того, как их государства вступили в ЕС и NAFTA, так и проигрывают ее и сейчас.

Страны Северной Европы и США выигрывают у своих конкурентов прежде всего потому, что у них уходит очень короткий срок на тот период, когда научное открытие попадает в промышленность, из-за высокой культуры производства и его эффективности, которые в свою очередь обусловлены силой науки в Северной Европе и США, а также в связи с более высокими стандартами трудовой этики, которые сложились не вдруг, а в течении, как минимум, нескольких последних десятилетий. И это надо понимать.

Мы же уповаем в основном на то, что, присоединившись к зоне свободной торговле с ЕС, уже только этим фактом вызовем возрождение промышленного производства в Украине. А это как, показано выше, вряд ли так.

В теории, соглашения о зонах свободной торговли являются лишь коллективным протекционистским актом государств, подписавшим такое соглашение, по отношению к другим государствам, не подписавшим его. А из экономической истории мы знаем, что промышленный протекционизм срабатывает, когда кроме тех факторов, о которых я говорил выше - роли науки и технологии, а также трудовой этики - у нации есть воля и амбиции к созданию производств, которые должны стать промышленными лидерами мирового инновационного прогресса.

Если такая воля у промышленников отсутствует, то протекционистский эффект от нахождения в любой зоне свободной торговли не сработает. Опыт показывает: в таких зонах, если предприятия неэффективны в промышленном производстве по сравнению со своими конкурентами, то они просто покидают рынок уже в короткой перспективе. А если ситуативно более конкурентны, но не занимаются повышением уровня технологической оснащенности или снижением издержек производства, то уже через некоторое время они также начинают испытывать давление со стороны конкурентов и уходят с рынка. Т.е. и в том, и в другом случае отсутствие воли и умений не приводит национальных производителей, попавших в зону свободной торговли, ни к чему хорошему. И эти риски необходимо также понимать.

Наши руководители так часто рапортуют о том, что мы становимся участниками развитого мира, подписав соглашение о ЗСТ с ЕС, что я счел нужным предупредить о вероятных рисках прежде всего простых украинцев, которые, возможно, не понимают всего этого из-за своей не высокой искушенности: все-таки капитализму у нас только 25 лет.

Поэтому, если кроме того, что мы войдем в режим наибольшего благоприятствования в торговле с другими странами, Украина не будет развивать науку, промышленное образования и культуру, менять отношение к труду, а наши промышленники и госчиновники не будут иметь амбиций в создании лучших товаров для мировых рынков и лучшей национальной хозяйственно-правовой системы, крайне маловероятно, что мы в ближайшей перспективе сможем воспользоваться преимуществами, которые предоставляют национальным производителям условия пребывания в зонах свободной торговли.

Не сделаем этого не только мы, но, скорее всего, и наша «заклятая подруга навек» Россия - в случае если она в перспективе захочет, в свою очередь, подписать соглашение о зоне свободной торговли с ЕС, так ей придется решать точно такие же задачи, как и нам.

Свободная торговля выгодна, по сути, только национальным игрокам, которые имеют волю в достижении сверхрезультатов в промышленном развитии. В противном случае, если у страны такой воли нет, выгоды от свободной торговли всегда приобретают другие государства.