Вчера я плакала два раза. В первый - когда подходила к памятнику Славы. Внезапно Милка спросила:

- А если нашего папу тоже убьют на войне?

- Ну, тогда, ему, и другим погибшим солдатам тоже поставят какой-то памятник...

- И мы будем тоже им вот так приносить цветы! - закричали мои девчонки даже радостно, даже с воодушевлением. Вроде как, не напрасно папа умрёт. Цветы же - это хорошо. Вот тогда я расплакалась и с трудом успокоила себя.

Во второй я рыдала вместе с Радушкой после Музея Голодомора. Когда Радка увидела фото мёртвых детей и поняла, что, возможно, мы тоже все умрём от голода. И я в слезах обещала ей, что с нами никогда такого не случится. Хотя, я-то знаю...

Я незадолго до этого я почему-то решила почитать Стуса и тоже рыдала вголос на всю квартиру. Потому что как, как можно было убивать таких прекрасных людей, надлюдей я бы сказала, исключительных, невероятных. А оставлять подонков, алкашей и зеков?

И вот тут мне почему-то стрельнуло в голову - мы последние. Последние, кто может их остановить. Или мы победим, или они устроят вакханалию, по сравнению с которой Сталин покажется детским утренником. Там уже творится какой-то мордор. Если они победят нас, последний рубеж - капец и Европе с её толерастией и турками, капец и всем малым народам Азии. Не потому, что они сильны, это жалкие шакалы, а потому что они беспринципны и тупы, как скот. Дикая нация.

Но этого не будет. Точно. Вот тоже это почувствовала нутром, всей душой, чем-то необъяснимым внутри. Им п*здец. Потому что заигрались в империю и вконец обнаглели. Были ребята и по-достойнее, и по-красивее, и по-культурнее в истории. Вспомните тех же египтян, греков, римлян, карфагенян, немцев, в конце концов. Куда достойнее товарищи по всем человеческим параметрам. Где они делись, вот те самые? А в никуда, растворились либо были уничтожены.

А у этих нет ни красоты, ни философии, ни воли, ни ума, ни духовности (настоящей, мать-перемать, а не скрепы). Свою же собственную культуру они продали "тупым американцам" гораздо раньше остальных. Вы посмотрите только что они сделали со своей Москвой. Когда-то в этом городе был свой, весьма своеобразный дух и атмосфера. Нет смысла отрицать. Моя мама в юности была влюблена в этот город.

А, когда я там побывала, то впервые ощутила дикое и непередаваемое: это город без души, его убили. Взяли и убили. Есть душа у Харькова, у Львова, у Киева, у Ростова, у Питера, у дебильного Донецка, и то есть своя душа. А у Москвы - нет. Залили бетоном, задушили стеклянными торговыми центрами, заставили чеченскими рынками - и помер он, их город. В удушье и страшных муках, а они и не заметили. И это не метафора.

А их деревеньки?! Это славные избушки с резными наличниками и палисадами? Я была в Подмосковье, я видела эти дворцы на месте старых поселений, я спрашивала у дальнобойщиков: что здесь случилось? где всё? где исторической ценности домишки? где бабульки со старинными прялками на чердаках? И я слышала ответ: выселили, а кто не захотел, тех просто убрали. Убили, короче, бабушек, дедушек, всех, кто не согласился.

Какая духовность, в бога душу мать?! Я люблю все эти наличники-матрёшки-берёзки-гусли! Я кацапка, в конце нонцов! Что вы нахрен делаете?! И эти люди хотят какой-то мифический "русский мир". Дык я, может, и не против, только они сами его уничтожили, своими же руками. Заросла дорога бурьяном до крапивой, а путь Украины залит чистым солнечным светом.

Они заигрались до конца, до последней точки. Им уже все боги не то что шепчут, кричат во всю глотку: " Вы проиграли! Вам трында!" А они просто не обращают внимания. То танк на репетиции у них поломался, то на параде Бук загорелся, то перед самым Днём Победы в в Ростове мемориал обвалися, ещё чего много было, уже не припомню. Вот где безбожники - не слышать глас небес, когда боги вам орут в самое ухо.

Они нам сделали столько зла, что и не припомнить. Только за 20-й век: гражданская война, уничтожение интеллигенции, раскуркуливание (привет прапрадедушке), "Розстріляне Відродження", уничтожение городского класса, Голодомор, уничтожение крестьянского класса, потом Соловки, Колыма, потом Валаам для ветеранов, Шестидесятники, опять Колыма, и всё это время репрессии-пытки-изнасилования-расстрелы. Сколько нашего лучшего генофонда погибло в этой круговерти и не представлять. Может, и не было бы сейчас дебилов с беляшами в троллейбусах и напыщенных мажоров в ночных клубах во время войны, если бы наших лучших мужчин не убивали на протяжении 80 лет.

Сколько зла, сколько боли, голода, холода, унижения, сколько насилия, сколько слёз жен и матерей, сколько слёз сирот и нищих. Я вот чувствую, что этот достигло своего предела. Именно на нас. И вот что я вам скажу.

Нет Кремль не будет гореть. Не-а. Будет гореть вся Москва. Вся их *баная сучья Москва, которая столетиями насиловала мой народ!

Которая пила кровь с порабощённых народов, окружающих её, нещадно, жадно. И она захлебнётся в крови, сама к этому шла. Будут гореть их торговые и деловые центры, будут пылать магазины, модные бутики, и банки. Будут по городу носится толпы одичавших до женщин таджиков и туркменов. Будут массовые драки и погромы. А по улицам будут ездить наши танки и бегать наши спецгруппы и убивать их военных и полицию. И на этих танках будут украинские флаги. Они сами себя уничтожат, мы только поможем, слегка.

Потому что сами себя съели. Жадностью своей, глупостью непросветной, православием долбанутым, пьянством, рабской покорностью, трусостью. Там будет десятки, да нет, сотни дыныэров, и каждая с каждой ещё будет воевать ещё много лет. Она будет разваливаться с таким треском, с таким криком и болью, что давно не слышала планета людей.

Считайте мне конченой Кассандрой, как хотите. Я вот прошу только о двух вещах, и всех богов и людей. Первое - долгой жизни для моих детей. Второе - когда всё таки случится, может это будет чрез год, а, может, через десять лет, двадцать, тридцать, я очень прошу, чтобы кто-нибудь поднёс меня к телевизору или компу и дал мне на это посмотреть. Пусть к тому времени я буду безруким-безногим "самоваром", я хочу это увидеть. Как распадается на гнилые ошмётки эта тюремная варварская псевдоимперия. Я буду счастлива.