Героическая борьба россиян с продуктами набирает обороты. На прошлой неделе Интернет взорвал сюжет об уничтожении бульдозером трех мороженых тушек гусей. Наряду с ними истреблению подвергаются даже голландские цветы. И все же, как и ожидалось, возмущение россиян не вылилось за пределы Интернета.

О причинах такой покорности мы уже писали раньше, анализируя привычку большей части российского общества находить объяснения самым абсурдным решениям властей. Потребность в таких объяснениях и оправданиях у многих до сих пор сильнее, чем желание реально изменить ситуацию. Однако неверно считать, что в случае с уничтожением еды подавляющее большинство отреагировало так же, как на присоединение Крыма. Напротив, глухое недовольство людей хоть и не приняло острые протестные формы, но было достаточно велико.

Как уже отмечалось, средний российский обыватель научился не реагировать на ложь, убийства, развязывание войны, словом, на явления, находящиеся в сфере права, морали и даже логики.

Однако у него остались как минимум два ограничителя: примитивные инстинкты выживания в текущей ситуации и понятия, к которым общество привыкло относиться, как к сакральным.

Что касается последнего, то здесь особенной ценностью в глазах населения обладают вещи, которые, с одной стороны, сакрализуются естественным путем (в результате семейных и общественных традиций, пережитого народом опыта, исторических реалий), и при этом их значимость особенно подчеркивается государством.

В данном же случае еда отвечает всем перечисленным критериям. С одной стороны, в стране, пережившей тяжелейшие годы голода, войны и разрухи, очень велика ценность продуктов как таковых. В еде российский человек видит не только средство утолить голод, но и символ чужого и собственного труда, символ мирной жизни и достатка, сокровище, которым надо дорожить, и которое достается в этой жизни не каждому.

С другой стороны, те события в истории России, которые привели к подобному отношению к продуктам (по крайней мере, некоторые из них) активно сакрализуются самой властью и не менее активно используются российской пропагандой. Сюда относится и Великая Отечественная война, и Ленинградская блокада. Соответственно, даже у людей, кто не переживал ничего подобного и не застал в живых родственников, переживших голод, сохраняется соответствующий ассоциативно-ценностный ряд, связанной с бережным отношением к еде.

В-третьих, и в нынешней России по данным социологов не менее 16% населения живут за чертой бедности,

поэтому еда не только является в стране ценностью, но и отвечает непосредственным инстинктам выживания - по крайней мере для тех, кто может позволить себе далеко не все желаемые продукты.

Все эти факторы пошли вразрез с традиционной привычкой общества конформистски относиться к решениям государства и искать объяснение их нужности. Возмущение по поводу уничтожения продуктов стало практически поголовным.

«Уничтожение продуктов - безумное дело в стране, где люди чудом выживали в голод и помнят людоедство... Правители России, повелевая с холодным сердцем уничтожать пищу, вы совершаете святотатство, так как пища - это жизнь, а многие в мире умирают от голода, и повторяете преступления ваших отцов и дедов, обрекавших на мучительную голодную смерть миллионы наших граждан в изобильной едой России», - взывает к совести властей российский историк, профессор Андрей Зубов.

«Когда президент Путин подписал указ об уничтожении контрабандных продуктов, я очень удивился.

Не возмутился даже, а именно удивился. Ленинградец? Сын женщины, пережившей блокаду, и мужчины, раненного на Невском пятачке? Брат ребенка, погибшего в осажденном городе? Уничтожать продукты? Как это?» - написал российский журналист Валерий Панюшкин в блоге для Сноб.

Вторят ему и многие другие блогеры. Показателен и тот факт, что уничтожение еды стало едва ли не единственным властным решением за последнее время, которое не было с энтузиазмом подхвачено телепропагандистами. Если федеральные телеканалы еще придерживаются единой политики в данном вопросе, то региональные СМИ ведут себя гораздо свободнее. Так, Амурская служба новостей на канале АСН24 осветила события с редкой для России демократичностью. Наряду с хроникой ликвидации продуктов в новостном сюжете были показаны и карикатуры по этому поводу, и Петиция с просьбой раздать продукты нуждающимся, набравшая почти 350 тысяч подписей. При этом в отношении выразивших свой протест граждан не использовалось никаких оскорбительных пропагандистских клише и никаких намеков в стиле уже упомянутого Вилисова о «подлых целях» и «скрытых врагах» среди подписантов.

«Даже пропаганда очень активно не поддерживала этот шаг - уничтожение продуктов.

В стране, которая пережила несколько голоду и блокаду Ленинграда, это будет воспринято как огульный шаг», - подтверждает наблюдения политолог и журналист Андрей Пионтковский.

Что касается реакции на ситуацию обычных людей, своими наблюдениями за земляками с нами поделились участники уральского диссидентского движения «Екатеринбург - за свободу».

«Моя знакомая - аполитичный «ватник» - в полнейшем шоке и недоумении. Начала читать и присылать мне для прочтения различные статьи о том, какие ОНИ сволочи. Кажется, это что-то значит», - сообщил Алексей Осадчий.

«На остановке, пока ждала автобус, общалась с двумя дачницами, лет 50 и лет 70. Обе возмущались уничтожением продуктов и повышением цен на них», - делится впечатлениями Екатерина Надеждина.

«Лимонов - и тот ворчит. Нас же с детства учили еду беречь.

Про блокаду рассказывали и обезумевших империалистов, уничтожающих еду, чтобы не снижать цены. Кто-то еще и талоны помнит. При этом официальные лица выступают с обличением иностранной еды и называют ее отравой, которую есть нельзя», - отмечает Елена Шукаева.

«Реакция: шок и еще раз шок. Их Путин! «Как они посмели там, в Кремле! «Это край... да это вообще не наш президент! Мы не выбирали войну и голод!», - цитирует соотечественников Галина Королева.

«В общем, отношение негативное. Даже убежденные «патриоты» ворчат: «Лучше бы в детские дома или пенсионерам отдали». Сжиганием еды «верхи» увеличили пропасть между собой и «низами», по принципу «сытый голодного не разумеет». Главный постулат Рима - хлеба и зрелищ - забыт. Народ без хлеба обиделся», - рассуждает Екатерина Вологженинова, которая в силу того, что работает продавцом, имеет возможность наблюдать самых разных покупателей.

Однако все опрошенные сходятся в том, что общий уровень возмущения ограничится тихим ворчанием на кухнях и карикатурами в Интернете, и не перейдет в стадию народных волнений.

«В активную стадию возмущение не перейдет. У нас народ уже ничему не удивляется. Мои покупатели, с кем пришлось пообщаться, крутят у виска пальцем - мол, чиновники совсем спятили. Но не более того. Важно понимать, что еда на прилавках есть. Есть сыр, мясо, колбаса, овощи, фрукты. Но еда во все времена - это сакрально. Люди возмущены самим фактом», - продолжает Вологженинова.

Юрий Кузнецов тоже настроен скептически относительно «продовольственных бунтов»: «Многие и здесь оказались подвержены пропаганде. Им говорят, что там все не пригодное к тому, чтобы есть, и они примерно так и верят. Например, те, кто смотрит РЕН-ТВ, верят, что Ротшильды нас травят пальмовым маслом и т.д. Говорят, что отраву нужно сжигать».

«Пока ворчание. С трудом представляю этих дачниц на митинге», - отмечает Екатерина Надеждина. «Одобрения нового указа не слышала, хотя покорности - до противного много, по принципу: что делать, проживем.

Активность на тему «требуем прекратить безобразие» - разве что в Интернете. Крайне сомневаюсь в каких-либо голодных бунтах. По крайней мере, сейчас», - считает Елена Кораблева.

Существуют и те, кто открыто поддерживает скандальное решение.

«В моем окружении преимущественно лояльное отношение: мол, люди во власти лучше понимают, как защитить нас от проклятых американцев, стремящихся нас любыми способами подчинить, расчленить и распылить», - сообщает Валерия Петровская.

«В моём окружении люди не понимают, что происходит. Поддерживают диктатуру, так как иного нет», - вторит ей Олег Краев.

Похожие сведения приходят и из Москвы:

«Все вроде возмущаются и ЖКХ и продуктами, но устно и каждый в одиночку. Никто не верит, что можно что-то изменить», - сообщают наблюдатели. Правда, в некоторых регионах все же прошли немногочисленные протесты по поводу уничтожения «санкционки», однако чаще всего они были организованы оппозиционными политическими партиями.

Правда, даже здесь инерция оказалась сильнее. Так, 8 августа в Санкт-Петербурге активисты НОД избили митингующих против сожжения еды, а подъехавшая полиция задержала как нападавших, так и их жертв.

Исходя из всего перечисленного, можно заключить, что нынешние протестные настроения еще не достаточны для того, чтобы большинство российского населения всерьез захотело перемен, и тем более чтобы оно было готово активно требовать этих перемен у государства. Однако прецедент с едой показал, что не все решения властей способны «перекрываться» пропагандой или покрываться высоким рейтингом лично Путина.

Уничтожение продуктов обнажило уязвимые места в пропагандистском механизме, которыми, как уже говорилось, являются базовые потребительские инстинкты и сакральные в глазах народа понятия.

Соответственно, крах нынешнего режима наступит тогда, когда базовые инстинкты или какие-то понятия, еще не обесцененные в глазах россиян, возобладают над конформизмом и жаждой объяснений и оправданий.