Завалили меня вчера вопросами про товарища Брежнева и наркотики.

История наркозависимости Леонида Ильича при его жизни была известна единицам, входящим в ближний круг. Широкие народные массы, глядя на коматозного генсека по ТВ, строили какие угодно предположения, кроме единственно правильного. Шептались про инсульты, про выпадающую челюсть, ходила масса анекдотов про маразм в Политбюро... В изданных на Западе романах Тополя и Незнанского о кремлёвской закулисе товарищ Брежнев вообще симулирует старческое слабоумие для того, чтобы усыпить бдительность своего коварного окружения. А с глазу на глаз с доверенными людьми он бодр и свеж. Одним из главных доверенных лиц генсека является доктор Чазов, покрывающий тайну брежневской симуляции. Чазов, прочитав детектив, страшно обиделся на то, что его там назвали лысым, и написали, что он стаканами глушит коньяк.

С началом перестройки информация о брежневской наркозависимости утратила гриф «секретно», и все, кто владели сведениями о пристрастиях генсека, поделились ими с прессой. Вот, например, интервью, которое лечащий врач Леонида Ильича дал 13 лет назад журналу Ъ-Власть:

- А кто снабжал Брежнева снотворным? 
- Многие снабжали, но одним из главных снабженцев была обслуживающая его медсестра Нина Александровна, которая считала себя специалистом во всех сферах медицины. Она была и стоматологом, и массажистом, и физиотерапевтом. Когда я стал врачом Леонида Ильича, мне жаловались, почему какая-то медсестра всем занимается, ведь у нас есть хороший арсенал врачей в больнице на Грановского. 
- Это она приучила Брежнева к таблеткам?
- Да, наверное. Я, честно говоря, был удивлен. При той строгости, какая была в 4-м управлении, какая-то медсестра имела свободный доступ к наркотическим препаратам. Меня это возмущало. Если врач назначал такой препарат, он должен был выписывать его на рецептурном бланке и все отмечать в истории болезни. А тут медсестра всем этим владела и в любой момент давала лекарства на свое усмотрение. [...]
- Брежнев был наркоманом? 
- Наверное, можно и так сказать. Ведь без таблеток он уже не мог. Нам просто удалось значительно сократить дозу. 
- А какие снотворные препараты он принимал? 
- Ативан, радедорм, эуноктин, седуксен - там много было комбинаций. 
- Говорят, он целыми горстями лекарства пил. 
- Да, это мы давали. Но там было много "пустышек", много витаминов, слабительное давали. 
- А днем он принимал снотворное? 
- Да, но это он делал скрытно, сам.

Косарев, давший интервью Коммерсанту, лечил Брежнева с 1975 года до его смерти в 1982. Ещё раньше - с конца 1966 года - генсека наблюдал тот самый доктор Чазов, обидевшийся на лысину в романе «Красная площадь». Чазов, руководивший 4-м главным управлением Минздрава СССР, является автором подробнейших воспоминаний о болезнях и лечении всех членов Политбюро, а также о медицинских тайнах руководителей братских партий, которые регулярно наведывались за лечением в кремлёвку. Чазов утверждает, что первый раз в жизни товарищ Брежнев передознулся и впал в наркотическую кому в 1968 году, прямо на заседании Политбюро, где обсуждалось предстоящее введение танков в Прагу. А последним съездом КПСС, на котором Брежнев был активен и бодр, Чазов называет 24-й:

1971 год - год XXIV съезда партии. Это был последний съезд, который Л. И. Брежнев проводил в нормальном состоянии.

Чазов в своих воспоминаниях фиксирует мельчайшие детали, свидетельствовавшие о деградации Брежнева как личности: внезапно проявившуюся в пожилом возрасте тягу к драгоценностям, украшениям, роскоши, грубой лести, развившееся в последние годы хобби по нелепому собирательству орденов на грудь... Чазов пишет совершенно безжалостно о том, как вождь на его глазах впадал в ничтожество и слабоумие, утрачивал способность к критическому восприятию информации, как он по-детски радовался решению «товарищей» из Политбюро наградить его очередной звездой Героя... Впрочем, в этих изменениях доктор винит не столько ативан, радедорм, эуноктин и седуксен, сколько испытание властью, которого Брежнев, по его мнению, просто не выдержал, стремительно превратившись за 10 лет до смерти из ответственного партработника в неадекватного африканского царька, упоённого собиранием титулов, орденов, ювелирки и дорогих машин, строительством дворцов и замков. Местами чазовский герой напоминает Иди Амина из «Последнего короля Шотландии». Не жестокостью, впрочем, а как раз дикарской, полудетской упоённостью атрибутами славы и роскоши.

Интересно, как скоро мы про ботокс такие воспоминания прочтём.