После голосования по Мосийчуку депутатов в сессионном зале как парализовало. Вместо того, чтобы, как обычно, бежать домой, все ещё долго оставались на своих местах, и, кажется, в тех же позах.

- А почему никто не уходит? - интересуюсь у одного из коллег.

- Ну все в шоке, обсуждают...

Кто-то злобно шипел, кто-то вспоминал об отсутствовавшем решении профильного комитета, у кого-то на лице читались мучительные воспоминания о своих депутатских запросах. Был один нардеп в предыдущих созывах, у которого была кличка "Юра - две штуки зелени" (имя, конечно, вымышленное). О том, кто как и почём, а кто - наоборот, брезгует и никогда, - в парламенте еще с начала 2000-ых ходили легенды. Что из этого сплетня, а что - реальная история, отличить было еще сложнее, чем разобраться в хитросплетниях парламентских кризисов времен президентства Ющенко.

Год назад, на входе в Раду, первым, к кому я пришла за советом, как жить в парламенте, и есть ли вообще там жизнь, был Виктор Пинзеник. Первое, что он мне сказал - "никогда не подписывай депутатских запросов "за компанию" или потому что кто-то попросит, могут подставить".

Оспаривать настолько очевидный тезис было глупо. Все "друзья друзей", которые вспомнили обо мне через 15 лет и вдруг решили опять дружить, были немедленно и открытым текстом посланы нах*р. На одном из первых заседаний фракции я попросила Пинзеника помочь мне разобраться, как голосовать за какой-то ресурсный законороект.

Парламентский старожил грустно произнес: "я завжди насторожено ставився до законопроектів, предметом регулювання яких є пляшка води", - и стукнул по столу бутылкой "Моршинской".

Сегодня после голосования самую умную вещь сказала Света Залищук: "Прикро, що за такі речі тут треба забирати десятки депутатів".

Я бы очень сильно хотела экскурсию во внутренний мир людей, которые это делают. Хотя - повторяю - для меня это не новость. Очень паскудно, что это возможно в постмайданной стране.