Российская власть полюбила вводить эмбарго на товары из «политически неблагонадежных» стран. В каждом новом конфликте с очередной страной, в который ввязывается российское руководство, неизбежно наступает момент, когда вводятся ограничения на ввоз и потребление определенных товаров и услуг из «вражеской» страны.

Под запрет в разное время попадали Грузия, Украина, страны Европейского союза (ЕС), США, Австралия, Канада и Норвегия, в последнее время - Египет и Турция. Если подобная практика продолжится, скоро проще будет перечислить страны, против которых Россия еще не успела ввести подобных ограничений.

И чего только не находили изобретательные российские бюрократы в заграничной продукции: цветочный трипс в цветах из Голландии, листерию в турецком мясе, свинец, тетрациклин, сальмонеллу, хлорамфеникол и кадмий в продукции из ЕС и проч. Хотя формальные предлоги для запрета варьируются, очевидно, что основная мотивация политическая: путем ввода ограничений на потребление товаров и услуг из определенных стран Кремль пытается «наказать» неправильных партнеров и вынудить их к определенным уступкам в геополитической сфере. Однако ставки в этом случае растут не только для других стран, но и для России.

Ограничения на импорт цветов из Голландии, занимающей около 40% всего цветочного рынка России, или резкий разрыв большого числа торгово-экономических связей с Турцией, пятым по величине торговым партнером, ставят обоснованные вопросы об эффективности и цене такой политики для России.

Для внешней политики Кремля характерно стремление скопировать западный подход - так, как его понимают наши элиты. В случае российской авантюры на Украине, как отмечает Сэм Шарап из Международного института стратегических исследований, «Кремль считал, что ведет себя так же, как Вашингтон, который придумывает замысловатые юридические отговорки для оправдания поступков, которые Москва считает нарушением международного права, - как вторжение в Ирак или признание Косова». В этом смысле, вводя ограничения на импорт товаров из «провинившихся», по мнению Кремля, стран, российские элиты вполне могут считать, что они повторяют действия Запада.

Однако в подходе Москвы, как обычно, есть существенные отличия. Во-первых, практика эмбарго и жесткого запрета на импорт продукции в последнее время применяется западными странами преимущественно в отношении стран-изгоев, товарооборот с которыми изначально не столь велик. Список стран, находящихся сегодня под действием западного эмбарго в отношении некоторых товаров, включает Северную Корею, Судан, Мали, Кубу и Иран (до последнего времени), Сирию, сектор Газа и проч. Россия же бьет по своим ключевым торговым партнерам - Украине, ЕС, Турции. Во-вторых, для западных демократий характерно стремление прежде всего заботиться о благосостоянии собственных граждан.

Поэтому там маловероятны запреты, аналогичные российским ограничениям на продажу туристических путевок в Турцию или запрету на усыновление российских сирот. Даже в случае с Египтом и террористической угрозой западные страны ограничили полеты своих авиакомпаний лишь над Синайским полуостровом, тогда как Россия запретила любые полеты в Египет всех российских авиакомпаний вообще.

В целом примеры экономических эмбарго говорят об очень сомнительной успешности такой политики. Особенно известна континентальная блокада Великобритании, введенная Наполеоном Бонапартом, закрывшим европейский рынок для английских товаров. Хотя из-за блокады в Англии начался экономический кризис, спустя некоторое время она смогла найти альтернативные рынки для своих товаров, компенсировав большую часть ущерба и избежав социальных проблем.

Однако парадоксальным образом особенно пострадали от блокады европейские страны, участвовавшие в блокаде Англии. Хотя эмбарго стимулировало некоторые отрасли французской и российской промышленности, основной удар пришелся именно на европейский континент, прежде всего на южные районы Франции, Голландии и Испании, наиболее тесно экономически связанные с Англией. В Испании это способствовало восстанию против Наполеона. Своей основной цели - капитуляции Великобритании - Бонапарту так и не удалось достичь.

В тот же период при президенте Томасе Джефферсоне США, пытаясь сохранить нейтралитет в наполеоновских войнах и введя запрет на торговлю одновременно с Великобританией и Францией с декабря 1807 г. по март 1809 г., оказались в экономической самоизоляции. Результатом стали потери США в размере около 5% ВНП 1807 г., что привело к быстрому отказу от такой политики.

Среди более свежих примеров эмбарго - экономическая блокада Кубы со стороны Соединенных Штатов, введенная в феврале 1962 г. Под воздействием эмбарго экономике Кубы был нанесен огромный урон - около $685 млн в год.

Однако цели эмбарго все же не были достигнуты. Во-первых, санкции негативно сказались и на американском бизнесе, причинив Штатам ежегодный урон в размере от $1,2 млрд до $3,6 млрд, по данным Торговой палаты США. К тому же в период холодной войны эффект от эмбарго был снижен за счет того, что страна-противник (в данном случае СССР) тут же начинала активно помогать подпавшей под санкции стране. С концом холодной войны изоляция Кубы подтолкнула ее к сотрудничеству с другими враждебными США режимами, в том числе венесуэльским. При этом основная задача эмбарго - либерализация политической системы на Кубе - так и не была достигнута, что сегодня приводит к постепенному отказу от этой политики со стороны США.

Как видим, экономическое эмбарго редко приводит к желаемым результатам и, что еще важнее, часто болезненнее сказывается на экономике самой страны, инициировавшей санкции.

Еще опаснее попытки манипулировать внешними рынками за счет обладания монополией на производство определенного товара - будь то газ, нефть или хлопок. В период гражданской войны Севера и Юга южане надеялись, что, ограничив поставки хлопка в Англию, они заставят ее признать Конфедерацию или даже вмешаться в конфликт на стороне конфедератов. Было введено эмбарго на экспорт хлопка в страны, которые не поддержали Юг. Однако, во-первых, британцы на тот момент имели существенные запасы хлопка - они предвидели подобное развитие событий и подготовились. Во-вторых, с 1862 г. они стали импортировать хлопок из Египта, Индии и Бразилии. В результате южанам такая политика не помогла.

Столь же сомнительна и успешность нефтяных эмбарго. В 1973 г. арабским странам за счет ограничения нефтяных поставок государствам, поддержавшим Израиль, удалось повысить цены на нефть. Однако параллельно арабское нефтяное эмбарго 1973 г. дало сильный толчок развитию нефтяной, ядерной и альтернативной энергетики в США, Франции и Японии, что в долгосрочном плане ослабило позиции арабских стран на рынке. В политическом плане эмбарго лишь усилило альянс между США и Израилем, т. е. политические цели эмбарго опять же не были достигнуты.

Западный взгляд на «правильные» санкции в последнее время меняется. Современный глобализованный мир строится на включении стран в мировой рынок, и при прочих равных ставка Западом делается сегодня на то, что интеграция в мировой рынок запустит в стране модернизационные процессы, которые приведут к соответствующей смене политики руководства. Случай Кубы показал, что сама по себе экономическая блокада и мировая изоляция страны редко бывают эффективными в достижении политических целей.

Поэтому на Западе собственно полное экономическое эмбарго, особенно популярное вплоть до середины 1990-х гг., в последнее время все чаще заменяется таргетированными санкциями, направленными непосредственно против определенных преступных чиновников и компаний в конкретных странах (аналогично «закону Магнитского»).

Однако для кремлевских элит, геополитические представления которых сильно отдают XIX веком (империи, завоевания чужих территорий и проч.), вполне естественно во внешней политике использовать устаревшие методы. Кремлю стоит вспомнить, что политика жестких экономических запретов часто ударяет по самой стране-инициатору.