В связи с сегодняшней медиатусовкой, пропагандирующей нейтралитет, примимрення и диалоги с врагами (кстати – а они ведь яро выступают против пропаганды, да? Ну, это им вовсе не мешает), мне вспомнилась одна история.

В начале 2015 года мы ездили на передовую к нашим друзьям из глубинной разведки. Они рассказали, что установили связь с командиром одного из вражеских блокпостов. Он сам из Донецка, уже в возрасте, сын тоже воюет на соседнем участке. Ненавидит русских, считает, что те их используют, что нужно находить с нами общий язык и совместными усилиями выгонять врагов с нашей земли.

Тогда у меня возникла идея записать с ним интервью на видео. Я уже обдумывала вопросы, как это реализовать технически, он ведь не согласился бы говорить открыто, а мне тогда почему то хотелось сделать именно видеоформат, про печатную публикацию я даже не думала. Я готовилась и ждала, что ребята могут в любой момент позвонить, и нужно будет срываться и ехать, и старалась не думать о риске, с которым это было связано. Сначала наша встреча откладывалось, это ведь не так просто было организовать. А потом мои друзья позвонили и сказали, что он погиб. Все отменилось, другого такого контакта у нас не было.

Эта нереализованная идея с тех пор сидит во мне и не дает успокоиться. Все это время я хотела это реализовать, считала, что интервью могло бы получиться полезным, если бы мне удалось задуманное, и если бы он пошел на контакт, был искренним и согласился бы отвечать на мои вопросы. Как раз в то время появилось много сигналов с той стороны о таких настроениях среди местных, вовлеченных террористами и российскими военными в боевые действия. Возможно, тогда этот материал мог бы повлиять на людей, уже начавших осмысливать происходящее, желающих прекратить войну и беспредел. Именно такая у меня была цель, в этом ключе я и продумывала это интервью. И до сих пор я жалела, что ничего не вышло.

А теперь я смотрю на царящие в медиасфере нынешние установки на нейтральность, "журналист-вне-конфликта", "диалоги-со-всеми" и тому подобное., позволяющие вводить в общественный дискурс образы террористов и преступников, их легитимизировать и оправдывать, что я считаю недопустимым и неправильным, и начинаю сомневаться в той своей идее. Может дело не только в реализации, но и в самом подходе, может вообще не надо с ними разговаривать?

Как думаете?