Ничто так не подчеркивает собственную второсортность, как необходимость оббивать пороги посольств и доказывать, что тебе действительно туда надо. Презумпция виновности в чистом виде: являешься в эти пункты фильтрации в качестве потенциального террориста, проститутки или еще какой-то социально неприятной и неприемлемой в европах личности, и покидаешь с чувством облегчения - проскочил! - но и легкой тревоги, ведь в следующий раз благоприятное впечатление, может, и не удастся произвести, и будешь отшит как социальный мусор.

И даже бог с ней, с Европой, но вот эта априори приписываемая ущербность - сильно неприятная и разрушительная штука. Помню, лет семи был взят родителями на шопинг, хотя тогда такого слова еще не знали, в самый обыкновенный универсальный магазин в советской провинции. Процедура для ребенка изнурительная, и когда мама с папой в очередной раз прильнули к какому-то прилавку, я бродил, поджидая их, среди выставленного товара. И тут поймал на себе недобрый взгляд одной из продавщиц. Она не только посмотрела, но еще и сказала: «Что ты тут ходишь? Украсть что-то хочешь?»

Испытанное мной тогда чувство было такой силы и качества, что посещение магазинов с открытым доступом к товарам стало для меня на долгие годы тяжелой мукой. Я и сейчас, десятки лет спустя, порой ловлю себя в таких местах на мысли, не выгляжу ли я в чьих-то глазах вором.

Проявление внешним миром открытости и приязненности - очень важная вещь для саморазвития. Но не менее важно всячески усиливать и присутствие правильного, не русского, мира в Украине, быть открытой и приязненной страной для него. Европа должна прийти в Украину. То есть не то чтобы должна, важно, чтобы она захотела сюда прийти, чтобы ей это стало интересно. Вот тогда можно будет говорить об интеграции, а пока больше речь о том, как оборудовать дырку в заборе, чтобы нам было удобней лазить в прекрасный соседский сад.

Напоследок недавняя история, которая показывает, что такое Европа, о которой мечтается и которая даже не везде в Европе есть.

В больнице маленького норвежского городка Буде оказался очень тяжелый пациент, спасти которого можно было только с помощью медицинского аппарата ЭКМО, насыщающего кровь кислородом. В Буде такого аппарата не было, а ближайший - лишь в Трондхейме, 450 километров езды по сложной дороге. Медики связались с военными. К счастью, на ближайшей базе ВВС находилось два истребителя F-16, один из которых был оборудован для перевозки дополнительного груза. По словам врачей, все что спросили военные: каков объем медицинской штуковины. Через 40 минут после звонка спасительный аппарат был в Буде. К вам скорая сколько едет?

В этой истории, конечно, важен не истребитель, мгновенно и без вопросов превращенный в скорую, а отношение к человеку и его жизни. А это такая вещь, которую из-за границы не экспортируешь.

Ну и неплохо бы, чтобы колоссальные деньги, которые вынужденно идут на машины смерти, иногда выполняющие роль машин жизни, шли напрямую на жизни. Но на такое счастье нам пока рассчитывать не приходится: Путин, скотина.

И выпьем в этот раз за жизнь и человеческое отношение к жизни и по жизни. Вся мечта о Европе, собственно, к этому сводится. Prosit!