Осенью 14-го мне часто приходилось видеть одну из самых тяжелых картин войны - голодных детей. В то время полки магазинов Макеевки были полупустыми, а у «Амстора» на «Западной» постоянно собирались и бродяжничали дети, которые совершенно не были похожи на обычных бомжей.

Это были аккуратно одетые, чистые и опрятные дети, которые стояли с пластиковыми стаканчиками в руках. По мере сил мы с другом покупали им хоть какие-то продукты (часто они просили «дать денег на булочку»), и однажды я спросил у девочки лет восьми - все в такой же чистой куртке и с бантом на макушке - где ее родители. И тут она мне указала на старушку, которая стояла недалеко от нее с таким же стаканчиком и просила на хлеб.

Женщина тоже внешне ничем не отличалась от обычных людей, не была пьяна, стояла скромно, как в церкви, - и с виду ей было за 60. Другими словами, она была пенсионеркой и явно не тянула на мать этой девочки, скорее всего приходясь ей бабушкой. К тому времени уже около полугода пенсионеры были лишены выплат от Украины, а «республика» только-только начинала пенсионный процесс. Ввиду тотального продуктового дефицита, закрывшихся банков и предприятий некоторые старушки из моего дома в Макеевке ходили по квартирам и предлагали помыть полы в подъезде, чтобы иметь возможность заработать на хлеб. Многих оставили их родственники по причине болезней, и, прежде чем наступил «рай двойных пенсий», некоторые не пережили голодной зимы.

Я не случайно начал с этой картины. Не так давно информационное пространство Украины взбудоражила новость о возможном возобновлении пенсионных выплат тем, кто сейчас проживает на оккупированной территории. С этого месседжа начало свою работу правительство нового премьера, которое уже успело от него (месседжа) откреститься. И это вполне обыденно для любой политической среды.

Независимо от того, был ли это лишь пиар-ход и популизм, либо в будущем выплаты все же будут начислены, - интересно и тревожно другое. А именно: реакция потребителя, в которого уже давно превратился рядовой «житель» социальных сетей. Сотни картинок с сепаратистских митингов, тысячи «лайков» под надписями «шиш вам, а не пенсии» - и уже традиционные крики «распни!» от топ-блогеров этих сетей. Что ж, позволю себе встряхнуть национальную память некоторыми моментами жизни Донбасса эпохи «дикого поля» - 14-х-15-х годов, попутно максимально трезво разобрав аргументы нынешних донбасских «кайяф».

Как забавно получается в нашей стране: когда речь заходит о террористах, мы говорим «там 30 тысяч российских военных и 5 человек местных». Но едва стоит подсчитать «врагов народа», как выясняется, что виновен целый Донбасс. Мы говорим «на мартовских митингах было не больше десятка тысяч людей». Но едва заходит речь о пенсиях, как сыплются сотни картинок, где крупный план трех безумных старушек убеждает нас в том, что каждый пенсионер рыдал у ног Ильича.

Так кто они - эти пенсионеры Донбасса? Кто может точно сказать, кто из них инвалид, который годами не выходит из дома (не говоря о том, чтобы плестись на «референдум» или переезжать), кому было просто плевать, кто - патриот, сохранивший украинскую речь, а кто и вправду желал «русского мира»? Это действительно видно с фейсбука? Едва ли. Тогда придётся признать, что ответа у нас все еще нет.

Нам не хватает духа лишить их гражданства и назвать АТО войной, но и недостает смелости признать, что это свои. Рецепт прост - «переезжайте, а там посмотрим». Бросить все - дом, родных, город - ради копеек на карту, с которой эти копейки можно снять даже здесь, в «ДНР», - действительно достойная плата за сепаратизм. Вот только все ли виновны?

Обе мои бабушки ходили на «референдум». Одной к тому времени было за 85, и она искренне верила, что идёт голосовать за президента страны. Аббревиатура «ДНР» ей ни о чем не говорила. Все попытки что-либо объяснить разбивались о советскую убежденность, что на выборы нужно ходить, - и визуальную картинку с еще работавших украинских каналов, на которых мелькали новые лица. Так она поставила «крест».

Вторая пошла, опасаясь осуждений соседей: весь подъезд поддержал «республиканскую» власть. От первой она отличалась лишь тем, что понимала эти три буквы - «ДНР» - но понятия не имела, где нужно ставить свой «крест» («добрые» соседи ей помогли). Можно ли назвать их выбор осознанным? Вряд ли. Но LifeNews показало и их.

Другой пример. Отец моего бывшего друга, и сейчас получающий в Украине шахтёрскую пенсию в размере 10 тысяч гривен.

Разумеется, живёт в «ДНР». Здесь ему платят ещё 20 тысяч рублей. И всё бы ничего, если бы его сын однажды не уничтожил целый взвод наших бойцов вместе с техникой, ударив из батареи «Града». Это отец того самого человека, который на мой вопрос «а не жалко ли тебе было украинских солдат?» ответил: «Ты знаешь, они стояли у поля, и там паслось стадо коров. Вот коров мне было действительно жалко».

Через несколько месяцев после «референдума» моя бабушка перестала выходить на улицу и окончательно слегла. Стоило мне с матерью переехать - и ей тут же настал бы конец. То же случилось бы и со второй. Ведь они не переселенцы, а лишь немощные родственники того, кто рискует жизнью, просто печатая этот текст. А человек, чей сын похоронил взвод наших бойцов, - «переселился», как и положено всем, кто у нас «патриот». - Так всё ли так просто и весело, как «лайк» под чьим-то постом?

Кстати о них - о тех, кто знает, что «там уже никого». Я выбрал цитату всего одного, собравшую тысячи «лайков». Блогер Сергей Иванов: «Деньги, которые государство извлечёт из кармана украинцев и после непродолжительного, но качественного дерибана отдаст оккупированным территориям, лишь упрочат уверенность их жителей в собственной правоте, существенно облегчат финансовую нагрузку на РФ, связанную с содержанием этих территорий, и помогут боевикам убить ещё очень много украинских солдат» - какой удивительный, покрытый налётом стереотипов и киевского довольства блестящий абсурд. И можно было бы и дальше иронизировать и смеяться над такой наивной картиной действительности, если бы эта картина не собирала тысячи одобрений и не была вмонтирована в мозг каждому третьему, кто хоть как-то рефлексирует над происходящим в стране. Но вооружимся лупой и посмотрим чуть ближе.

Во-первых, что означает «извлечёт из кармана украинцев»? А кто тогда мы? Те, кто здесь, за чертой? Неужели не ясно, что проводить границу гражданства по линии соприкосновения - означает прямо сейчас отказаться от этой земли? Ведь именно к этому ведёт формула «все нормальные (читай - украинцы) уже здесь». Напомню, что «здесь» - и отец того парня, который смешал нацгвардейцев с землёй.

Откуда же такая наивность? Откуда уверенность: раз не уехал, значит - предатель, оккупант, террорист? И наоборот. Да и кто будет хуже - наивный старик, поставивший крест на «референдуме», или маньяк, убивший ребёнка, чью пенсию оплатит в том числе мать дитя? На каких весах будем мерить этих людей?

Мне вспоминаются замечательные слова профессора Стяжкиной о разобщённости французского общества после Второй мировой: «Франции повезло. И с Шарлем де Голлем, который, вероятно, ужаснувшись масштабам коллаборации, всё же нашёл в себе силы сказать: «Франции нужны все её дети». И с людьми повезло». Что ж, Украине, видимо, всё ещё не везёт, раз уж мы говорим «Украина» и держим в уме «не Донбасс».

Во-вторых, никакой рефлексии пенсионные выплаты не могут вызвать априори. Сколько раз приходилось мне видеть людей, сегодня получающих «республиканскую гуманитарку», а завтра стоящих в очереди за пакетами от фонда Ахметова и объясняющих всё простой фразой «сынок, неужели теперь умирать?» Плохо ли, хорошо ли, но Донбасс не склонен к рефлексии, и уж тем более не склонны к ней 70-летние старики, чья украинская пенсия конвертируется в пакет гречки - и на этом вся «убеждённость в правоте» будет окончена.

И о какой нагрузке на Россию может идти речь, если «республиканские» пенсии всё равно продолжают платить, а в день на Донбасс завозится одной только техники, личного состава, продовольствия и топлива больше, чем получают все эти несчастные старики вместе взятые, чьи пенсионные выплаты - капля в море миллиардных военных расходов РФ?

Ну, и десерт. «Именно эти деньги - пенсии - убьют наших солдат». Несмотря на всю свою маразматичность, - крайне распространённый среди масс аргумент. Позвольте спросить. А как насчёт эшелонов угля, который с успехом покупает наша страна у террористов? Сколько крови в таком киловатте? Как насчёт элитного украинского сыра, из которого готовят салаты по 800 рублей порция для Захарченко и Ко? Как насчёт свежих конфет «Рошен», которые ещё осенью 15-го можно было найти в Донецке? Что вы скажете о крупнейших предприятиях, вроде «Фокстрота» и «Эпицентра», просто сменивших названия и благополучно работающих как в Украине, так и в «республиках»? А как же усадьба патриота Ахметова, единственно не разграбленная во всей «ДНР», хоть и стояла в 20 метрах от блокпоста?

Нет, всё это не важно. Всё это не вызывает сомнений. 80-летний старик, живущий на хлебе с водой, - вот где платформа российской агрессии. Это именно его 1200 гривен, которые он обменяет на сахар и рис, превратятся в летящий из Донецка снаряд. «Не возите бензин - не будут бить «Грады» - слышал я ещё до блокады. - Ну, и?..

В конце концов: что скажут топ-блогеры пенсионерке, которая пришла с украинским флагом к памятнику Шевченко в Луганске и которой ещё недавно аплодировала вся страна? - Жива ли она ещё? Смогла ли оставить свой дом, переехать в другой регион, снять там жильё, прокормиться и через день ходить на фотосессию в банк, чтобы доказать, что всё ещё здесь, и получить, наконец, заветные полторы тысячи? - Сомневаюсь. Мы привыкли громко хлопать в ладоши со страниц социальных сетей, но на деле кричим о распятии.

И мне понятно, почему всё именно так. Слишком много гробов разбросано по всей нашей стране. Нам нужно кого-то винить, чтобы самим было легче. И этим умело пользуются те, кто так и не понял, что война - не теория, не несколько ярких предложений в фейсбуке, собирающих поспешное, а потому заблуждающееся одобрение. Война - это абсурд. Не абстрактный, конкретный, с голодными детьми в чистой одежде и ломящимися столами от «нацистской» еды. И что государство, которое понимает цену будущего, не пренебрегает настоящим, рискуя это настоящее превратить в очередное будущее.

Повторюсь: не важно, что сказал Гройсман, его зам или старший помощник ассистента. Это всё преходяще. Вопрос в том, как будет жить наша страна, когда нас снова сошьют слабым узором единства, а на деле каждый будет думать о куске того хлеба, который однажды просил за углом.