Вопрос отношений «Привата» c властью многогранен, и включает в себя множество подвопросов, которые нельзя просто так отделить от одноименного банка, пишет в блоге на сайте "Форбс-Украина" инвестаналитик Иван Угляница.

Весь спектр нюансов, о котором до конца, вероятно, не знают и сами участники этих взаимоотношений («Приват» и президент, его администрация) необходимо рассматривать в комплексе, не отрывая сам банк от других отношений.

Мы наблюдаем, как история с «Приватом» развивается: от губернаторства, огромного вклада в спасение страны и ключевых областей на юге и востоке страны до отбирания некоторых активов из-под контроля группы, уголовного преследования ее участников или аффилированных лиц (например, Геннадия Корбана), недавнего вопроса блокировки поставки азербайджанской нефти через Одессу в Кременчуг, и наконец - банка.

Читайте также: "ПриватБанк" специально "качают" - Волох

В свою очередь группа активизирует политическую активность для защиты либо борьбы за свои интересы, поскольку понятно, что вопрос отношений «Приват» - президент давно вышел за рамки обычного «хозяйственного» спора.

Слухи о том, что ПриватБанк может серьезно рассматриваться властью как объект «поглощения» или национализации, начали распространяться практически сразу, как только накалились отношения «Привата» с президентом, еще в феврале-марте 2015 года, и с тех пор то затихали, то вновь активизировались.

Потому политическая подоплека вопроса не вызывает сомнений, как и многие другие «дела», которые проводит власть, и которые носят ярко выраженный персональный оттенок (как, например, дело Вадима Новинского).

С другой стороны, если вернуться к вопросу банка как такового, то формальные причины обсуждения рекапитализации банка существуют, и они довольно весомые. Здесь можно выделить три ключевых блока:

1. Реальное состояние банка и необходимость его докапитализации и приведения в порядок кредитного портфеля; цена вопроса и источники, ресурсы для докапитализации.
2. Инструментальный набор решений - точнее, его отсутствие со стороны регулятора - с точки зрения возможных опций. И это касается не только ПриватБанка.
3. Реализуемость (с технической точки зрения) национализации банка (в случае если не будет доброй воли акционеров банка) и ее стоимость для государства, населения, бюджета, спектр возможных последствий.

Вопрос первый, «капитальный» 

«Приват» является единственным из крупных банков, который до сих пор практически даже не начал (на общем фоне) рекапитализацию и приведение своего кредитного портфеля в порядок, честного отражения оценки кредитного портфеля, финансового результата и капитала банка. Другие банки или их материнские структуры хотя бы начали какой-то конструктивный процесс по повышению капитала, хотя по многим из них вопросов больше, чем ответов. Но даже на их фоне ПриватБанк пока не сделал почти ничего.

Цена вопроса для банка  и его акционеров на текущем этапе составляет около 40 млрд грн. Это сумма, которую по нашим оценкам необходимо дорезервировать на сегодняшнем этапе, чтобы отразить реальную оценку кредитного портфеля, то есть добавить к тем резервам, которые уже созданы. Еще около 15 млрд необходимо затем, чтобы привести капитал банка к неотрицательному значению. И еще около 10 млрд, чтобы поднять капитал примерно к 4-5% адекватности. Общая необходимость в капитале составляет около 65 млрд грн, из которых около 25 млрд грн (около $1 млрд) «живыми деньгами», то есть конвертацией обязательств в капитал - либо прямым пополнением капитала, либо погашением части кредитов без ухудшения качества портфеля.

При этом, если говорить о погашении части портфеля, речь идет о бóльшей сумме - порядка 80 млрд грн. Существующие резервы не должны расформировываться, и качество портфеля не должно ухудшаться. То есть в результате погашения нынешний уровень проблемных долгов, который составляет минимум 37% от общего кредитного портфеля банка, не должен повышаться, что очень сложно, если реально смотреть с точки зрения реальной выполнимости.

Безусловно, можно говорить и о комбинации первого и второго решений, то есть о реальной реструктуризации капитала банка и кредитного портфеля. Вопрос в том, что порядок цифр при этом все равно не изменится - с деньгами чудес не бывает.

Вопрос второй, «надзорный»

Второй важный момент, практически неразрывно связанный с первым - это то, что за все время существования банковской системы в независимой Украине у нас не предлагалось участникам никаких других опций вывода банков из тяжелого финансового состояния, кроме как пополнять капитал или закрываться. Подключение к временной системе искусственного дыхания - рефинансированию - не считаем такой опцией, поскольку это больше кредит временем от регулятора, который не решает проблемы.

По большому счету, регулятор не предлагает никаких вариантов решения проблемы своим подопечным, исключая такие опции по умолчанию. Нет ни каких-то временных счетов для ввода квазикапитала, например, либо временного учета капитала в иностранной валюте, либо временного счета в валюте. Вкладчикам ликвидируемых банков фактически не дают возможности конвертировать свои депозиты или их часть в капитал банка. И такие вкладчики не имеют ни малейшего шанса попробовать спасти хотя бы часть своих вложений в проблемном банке.

Все упирается в железную стену полнейшего неприятия хоть каких-то опций, которые выходили бы за рамки существующего регулирования. Создается впечатление, что требования и опции рассматриваются с точки зрения обычной рыночной ситуации, а не той, в которой находится банковская система Украины уже который год.

Фактически сейчас системы почти нет. Разрешение не соблюдать какое-то время нормативы тоже не решает проблемы, поскольку «покупка времени» лишь затягивает решение, но не выводит банки из кризиса. Без дополнительного финансирования, наращивания прибыли, сокращения расходов «покупка времени» приводит преимущественно к накапливанию проблем, а не их решению.

К тому же отсутствующий все это время надзор центробанка сам во многом и породил существующие в банковском секторе проблемы. Поэтому сейчас регулятор должен нести такую же ответственность, как и акционеры, менеджмент проблемных банков. НБУ фактически следует разделить и принять ответственность за проблемы не только на словах, но и в конкретных действиях и предлагаемых рынку решениях.

Тем более что рынок до сих пор видит разное отношение к разным участникам.

Вопрос третий, «денежный»

И наконец, третий момент - насколько реалистична вообще национализация такого банка (при условии, что менеджмент и акционеры не оказывают содействия в национализации) с такими масштабами, с такой структурой. И какова может быть цена национализации для страны, а также другие негативные экстерналии.

Существующий на рынке консенсус свидетельствует о том, что участники считают, что в случае национализации «Привата» необходимо будет на какое-то время объявлять «банковские каникулы» по всей системе, и, вероятно, не на один-два дня, а намного дольше. Что, естественно, парализует экономическую жизнь всей страны с непрогнозируемым дальнейшим результатом - не только с финансовой, но и с политической точки зрения.

Да и сами каникулы не гарантируют того, что такой банк можно взять под контроль внешними силами, без помощи самого учреждения - менеджмента и акционеров. Опять-таки, говоря о консенсусе, рынок считает, что структура кредитного портфеля и структуризация кредитных сделок проведена таким образом, что при недружественном поглощении новый собственник не получит доступа к этим активам. То же самое по IT-системе, которую считают одним из главных активов банка (если не единственным, кроме клиентской базы и масштаба), и которую тоже считают «внешней» по отношению к банку. То есть, говоря простым языком, нельзя угнать автомобиль без аккумулятора.

Вопрос о сохранности физических активов в этом случае также понятен, но на общем фоне это будет просто мелочью.

Если же предположить, что каким-то образом указанные выше проблемы можно решить, возникает вопрос цены. Какую цену должно будет заплатить государство, бюджет - а точнее, налогоплательщики - чтобы спасти ситуацию в случае такого «недружественного поглощения»?

Опыт прошлых и настоящих докапитализаций и национализаций говорит о том, что государство и связанные с ним лица - это архинеэффективный собственник с точки зрения бюджета и налогоплательщика, то есть простого гражданина страны.

Из всех прошлых национализаций только Укргазбанк остался на плаву, но при этом на его поддержание было потрачено столько денег, что хватило бы спасти не один десяток таких «Укргазов». Вспомним «Родовид», банк «Киев», который спасали несколько раз, и в итоге все равно похоронили, истратив миллиарды гривен налогоплательщиков. Если же сюда добавить суммы докапитализации Укрэксимбанка и Ощадбанка, то счет будет приближаться к 100 млрд грн. И это без учета рефинансирования от НБУ и так далее. И только по тем банкам, которые контролируются или взяты под контроль государством.

Средняя цена спасения банка за госсчет (счет кармана налогоплательщиков) в прошлый виток кризиса, 2008-2009, в два-три раза превышала суммы, которые озвучивались на момент национализации таких банков, и в каждом отдельном случае превышали сумму всех депозитов - а не только депозитов физлиц - в национализируемых банках на 50%.

Цену вопроса в случае с ПриватБанком, боюсь, вообще невозможно себе представить, особенно с учетом «существующих практик». Точно так же невозможно посчитать и возможные потери для экономики в случае «не спасения» банка.

Разумным и наиболее реалистичным сценарием для всех участников сложившейся ситуации остается нахождение общего знаменателя по первым двум перечисленным вопросам. Хотя, как показывает история (особенно, новейшая) - рациональные доводы очень часто заглушаются личными амбициями, страхами, желаниями, фантазиями, которые и формируют в итоге финальное решение.