Вот уже третий день рождения Александра Горских отметила не на малой родине, в Луганске. Раньше 6 февраля обычно собиралась вся ее семья и друзья. Теперь в Одесской области переселенка встречает его лишь с мамой и маленьким сыном. После начала боевых действий на востоке Украины в 2014 году ей пришлось покинуть родной город.

Дважды ее жизнь висела на волоске: сначала в ее дом внезапно влетел снаряд, а потом маршрутка, в которой она ехала на работу, попала под обстрел. Тогда и приняла кардинальное решение, уехав вместе с мамой и сыном в Затоку.

Журналист "Одесса-Медиа" Мария Рыбакова пообщалась с 31-летней Александрой об особенностях жизни в качестве переселенки и о личном восприятии ситуации, которая вынудила оставить родные края.

- Александра, почему вы уехали из Луганска?

- Я не выдержала психологически. Сначала в мой дом попал снаряд. Сосед нашел в огороде метал еще горячим. У нас рухнули стены, не стало ни окон, ни стекол, половины крыши не было. Наши вещи полтора месяца стояли просто на улице. Я забилась в углу комнаты, потому что говорили не находиться возле окон. Потом я попала под обстрел по дороге на работу. Мы находились в маршрутке и слышали, как пролетал мимо снаряд. Тот страх, который я испытала, стал последней каплей. А вместе со страхом мной овладели раздраженность и злость на тех людей, которые, прикрываясь народозаступническими лозунгами, вольнолюбивыми идеями и георгиевскими лентами, стреляли из пушек, установленных прямо в жилых кварталах.

Читайте также: Жизнь в оккупированном Луганске: время расставило все на свои места

- Когда вы покинули город?

- 4 июля 2014 года меня, моего сына и маму одесские волонтеры эвакуировали в Затоку. Муж остался охранять дом, кроме того, на работе грозились, что уволят по статье, если перестанет ходить. Но когда начались серьезные боевые действия, деваться было некуда. Муж уехал к родителям в село Старобельск. Его завод, к слову, сейчас уже закрылся. Да и многие предприятия закрылись. Очень много оборудования демонтировано и вывезено в Россию.

- Каково было уезжать? Что вы чувствовали?

- Я работала инженером-контролером на хлебозаводе. Чтобы уехать, взяла отпуск на 2 недели. Собрала всего две небольшие сумки с детскими летними вещами. Было тяжело понять, что это нас коснулось. До последнего мы думали, что война обойдет нас стороной, это каким-то образом пресечется, урегулируется. Но, судя по всему, захватившим часть Донбасса наемникам и уходить некуда, и грабить еще есть что.

- Куда вас отвезли волонтеры?

- Это был лагерь переселенцев из Луганской области (женщин и детей) на 160 человек в Затоке. Старая база отдыха с деревянными домиками, в одной комнате жили 4-6 человек. Волонтеры - большое спасибо Наталье Вернигоре, которая занималась нашим лагерем, - привозили нам продукты и одежду, платили за проживание каждого из нас 50 гривен, за младенцев в колясках - 35.

Очень обидно было, когда некоторые переселенцы воспринимали эту помощь как должное.

Но не я. Уезжая, у меня было на троих 500 гривен в кармане и пара футболок для детей. Я себе даже носков не взяла, ведь я приехала на две недели - на сколько отпуск дали. Поэтому мы жили за счет того, что нам привозили волонтеры, и только благодаря этому выжили.

- Как местные жители вас встретили?

Нормально. И еще с сочувствием. Некоторые, возможно, с тревогой. Все ведь осознают беду на востоке. Правда, однажды услышала упрек, что, дескать, загорать приехали. Хотя я не выходила на море, потому что была в таком состоянии, что не понимала, есть у меня еще дом или нет, живой муж или лежит под каким-то разрушенным зданием. Было совсем не до отдыха. Лагерь был не курортом, а пристанищем, где нас приняли, кормили и одевали. А мы в нем - разбитыми, наполовину обездоленными обитателями, которые не знали, что им делать завтра.

- Расскажите про жизнь в лагере.

- Женщины по очереди убирали и варили еду в огромных кастрюлях, у нас был большущий половник - я в жизни такого не видела. У нас была старшая, назначенная волонтерским центром, которая координировала наши действия.

Когда я отошла от шока, организовала детей, создала график занятий на неделю. Волонтеры привозили краски, пластилин, ручки, тетради, альбомы. На пляже мы собирали ракушки и делали поделки, которые однажды пошли продавать на улице, написав на ватмане «Выставка-продажа работ детей Донбасса». Для ребят это стало приключением, для мам - глотком воздуха, потому что мы наконец-то делали что-то сами, а не сидели на шее у волонтеров. За два часа заработали 800 гривен, плюс работники местного рынка собрали детям светящиеся игрушки. Деньги потратили на арбузы, дыни и виноград. Дети были так счастливы. Потом я договорилась, чтобы их бесплатно покатали на аттракционах. Многие ребята не понимали, почему они здесь оказались, но некоторые, к сожалению, понимали.

Читайте также: Забота о народе в "ЛНР" начинается с хищений гуманитарки и лекарств - Степова

Мы очень ждали Дня независимости. Нам дали большой телевизор, мы собрались в столовой, включили новости и ждали, что скажут «все закончилось, можете вернуться домой». Но, увы...

- Сколько вы прожили в лагере?

- Полтора месяца, до сентября. Когда стало холодать, занялись поиском альтернативного жилья.

В селе Благодатном Лиманского района нашли такое жилье, куда нас пустили на условиях ухода за домом (кухня, комната 13 квадратов и ванная, правда, не отапливаемая). Зато бесплатно.

Хозяйка сама из Одессы, встретила нас радостно. К весне, когда потеплело, стали помогать ей с огородными работами. Тем более ни я, ни мама работы не боимся, делали все: и со шланга поливали, и сажали, и копали.

- На что вы жили после того, как ушли из лагеря?

- Мне подсказали, что помочь сможет Людмила Прокопечко. Никто не мог объяснить, кто она и какую должность занимает, но я увидела по телевизору, что она будет присутствовать на празднике села в Кремидовке. Это в пяти километрах от нашего дома. Добравшись до населенного пункта, я нашла эту женщину, обратилась с просьбой о трудоустройстве и получила поддержку.

Так я стала расклеивать предвыборные афиши по столбам, разносила листовки по сельским домам. Я не вела калькуляцию, получала 200 гривен - и радовалась. Прокопечко поддержала меня и моего ребенка одеждой. Сейчас она председатель Доброславского сельского совета.

После выборов я хваталась за любую возможность подработать. Брала вещи на реализацию и выходила на рынок торговать. Я старалась для своего ребенка. А когда узнала, что он болен, была вынуждена еще больше стараться.

- Чем болен?

- Я заметила, что в свои пять лет он плохо говорил. Невропатолог порекомендовала мне обратиться к одесским специалистам. Они поставили диагноз - эпиактивность, что означает, что у ребенка есть предрасположенность к эпилепсии. Мы уже 2 года пьем таблетки. В эпилептическом центре нам выписали гомеопатические препараты.

- Почему гомеопатические? (спрашиваю, потому что в крупнейших странах мира - США и РФ - гомеопатия считается лженаукой)

- Потому что нам нужно их долго пить. Нет дня, чтобы он не пил таблетки.

- Вы и сейчас на гомеопатии?

- Уже нет. Анализы показали, что спустя два года состояние здоровья не улучшилось. К тому же у него появилась вегето-сосудистая дистония и метеозависимость - от смены погоды его может тошнить и болеть голова. Лечение безумно дорогое: капли 450 гривен, уколы - 750. Помимо этого, необходимо давать седативные препараты, чтобы он ночью мог полноценно отдыхать. Из-за того, что мы долгое время пили лекарства, это сказалось на поджелудочной, потом на сердце и зрении - врач прописал очки.

Читайте также: Жизнь в оккупированном Луганске: как хочется быть наконец Украиной

- Какую пенсию вы как переселенец получаете?

- 800 гривен.

- Вы продолжаете жить в Благодатном?

- Нет, там мы жили около года, потом переехали в село Петровка в студенческое общежитие. Я устроилась в техникум бухгалтером на минимальную зарплату. Еще через год получила должность завхоза в Доброславском сельском совете. Снимаем комнату в коммунальном доме. Сын ходит в местную школу во второй класс.

- А отец (первый муж Александры) ему не помогает?

- Нет. Когда все началось, он уехал в Москву.

- Какие у вас отношения с нынешним мужем? Где он?

- Он приехал в Одессу, подрабатывает и живет на поселке Котовского. Мы пытаемся сохранить отношения, потому что, я считаю, разрушить легче, чем создать что-то новое.

- Кто, по-вашему, уничтожил ваш дом? Кто в этой войне прав, а кто виноват?

- Вопрос невероятно для меня сложный. И дать однозначный ответ вряд ли смогу. Но, как говорится, увиденному веришь больше, нежели услышанному. А я видела чужих военных с полосатыми ленточками, с оружием, как они стреляли куда-то среди бела дня, а люди, прижимаясь к стенам, разбегались.

Как по мне, то человек, который жил спокойной жизнью, ходил на работу, игрался с детьми, ругался с мужем - обычный человек - не может все это понять сразу. К своему стыду я осознала, насколько была политически неграмотной. Я знала, что Янукович президент, а Азаров - премьер, и все. Какие процессы идут, страна куда идет - ничего не понимала. Да и график на работе не позволял смотреть новости, а когда было время, я уделяла его семье.

Сегодня, сопоставив увиденное собственными глазами там, на родине, и жизнь сегодняшнюю, чувствую, что понимание такое приходит. И мнение мое такое: Луганск - это Украина. И если кто-то решил там захватить власть и город, то государство обязано этого не допустить и бороться с этим. Так делается везде в мире. Но без стрельбы, разрушений и переселений тут не обойтись. Хотя все это очень и очень горько и страшно. А что творится там сегодня - ни работы, ни медицины, ни магазинов, ничего - лучше всего показывает, как было и как стало, где хорошо и где плохо.

- Все равно не поверю, что вы никого конкретно не обвиняете.

- Винить хотелось раньше, когда еще раны были живые. Но когда твой дом превратился в обломки, уже не углубляешься. В Украине обвиняют ту сторону, там - Украину. Везде своя правда и свои виноватые. Но, наверное, тем, что я уехала в Одессу, а не пересекла границу, я показала, где мой дом.

- Удастся ли вам вернуться на Родину? Хотите ли вообще возвращаться? У вас здесь жизнь более-менее наладилась.

- Это больной вопрос для всех переселенцев. Здесь у меня есть работа и больше ничего, а там - дом и 30 лет моей жизни. Сказать, что я не хочу туда, - будет неправдой. Но пока что я боюсь.