В общем, история.

Гостили мы тут недавно у друзей в Венгрии. И одновременно с нами у них гостил их друг из Москвы и приятель-словак. Ну, пока девушки в своём углу грустили над чашечками кофе, мужики крепко подвыпили и стали говорить о высоком. О Достоевском. И, конечно, главное, что из Достоевского вынесли - это про тварь дрожащую. Но поскольку выносили давно, за годы и в нетрезвых мозгах оно как-то трансформировалось в "Вошь я, или право имею!"

И вот сидит на диване сильно нетрезвый москвич в сто двадцать кило весом и повторяет: "Да, я вошь!" - "Да ты что, - увещевает его столь же нетрезвый украинец, - да как же так можно считать, это же неправильно!" Россиянин не слушает его аргументов про человеческое достоинство, повторяет упрямо: "Я - вошь! Я - вошь! Вошь!" Украинец снова увещевает, и так по кругу.

Читайте также: Именно Мамлееву, а не Достоевскому, открылся настоящий русский тип

(Я, конечно, вставила пять копеек, пытаясь вернуть обсуждающих к первоисточнику, но они уже вцепились в вошь и отказываться от неё не собирались. Мы уже от этого упорного повторения чесаться начали.)

"Вошь! Я - вошь!" - входил в раж россиянин. И тут словак окинул всех взглядом и сказал примиряюще: "Вошь, вошь. Только очень большая!".

Нас порвало в клочья. Ржали мы ещё неделю после этого. Правда, боюсь, что больше я Достоевского читать не смогу никогда.