По двору ходит безумная соседка Клава, нацепившая красный свитер на швабру и поясняющая нам, что это "красный флаг" и с ним она встретит "руських" (она так произносит – "руських") и погонит "бандеру". Лет тридцать тому она была молодой женщиной, приехавшей в город из украинского села, "красным флагом", как это у нас было принято, называла то, что теперь называется "критическими днями", никакой привязанности к советской символике не выказывала. Что же с ней произошло, кроме того, что она состарилась и несколько "тронулась мозгами"?

Читайте также: Грёзы о Советском Союзе чудес: ах, какую страну потеряли!

Я уже писал, что спустя четверть века после начала краха системы, она предстает не как реальность, не как связная система государственного устройства, идеологии, тотального подавления инакомыслия, всеобщего лицемерия и военной мощи, а как набор разрозненных и часто – привлекательных образов, где государственная символика соседствует с ушедшими деталями быта, воспоминаниями детства, рассказами родителей о своем детстве и, не в последнюю очередь, с негативными образами настоящего.

Прошлое всегда кажется славным, а не позорным. Задача корней – питать, а не иссушать. Чем тяжелее настоящее, чем неопределеннее и тревожнее будущее, тем пристальнее мы вглядываемся в прошлое. Надежда на лучшее прошлое – звучит как парадокс. Но это на самом деле одно из самых сильных человеческих устремлений.

Советская цивилизация по сути была эрой правления философов, в том смысле, в каком философы правили гипотетическим государством Платона. Большинство идеологов, вероятно, понимало абсурдность постулатов марксизма-ленинизма. Но считало этот "государственный миф" полезным и даже необходимым для людей. И, согласно рекомендациям гения античности, вначале вводили этот миф, опираясь на силу и страх, а затем... понадеялись на инерцию.

Читайте также: Сон совєтської людини – жахливий і віщий

И не то, чтобы просчитались. Население могло протянуть эту унылую идеологическую лямку еще лет сто. Но вот сами философы от философии устали. Они осознали, что на самом деле власть денег привлекательнее власти идей. Власть, дающую такие деньги, которые только и может позволить своим адептам власть аскетическая по своей природе, номенклатура поменяла на деньги, дающие несоизмеримо большую власть и свободу распоряжаться ею. "Люди с примесью золота" по концепции Платона полюбили золото у себя в руках, полюбили больше жизни. Чужой жизни, разумеется.