Гибридная война, о которой теперь стало модно говорить в связи с агрессией России против Украины и, в более широком смысле, в контексте обострения противостояния России с Западом, началась не три, и не десять лет тому назад.

На Мюнхенской конференции по безопасности в 2007 году Путин лишь открыто объявил о том, что скрыто происходило на протяжении многих предшествующих десятилетий – об отчаянных попытках последней из мировых империй повернуть время вспять и вернуться во времена приятного российскому уму и сердцу периоду морганатических браков, "великих завоеваний" и беспробудной ортодоксии "третьего Рима". В самом деле, шептали ему дугинцы и попы, одна из самых молодых империй, имевшая столь громадный, по их мнению, потенциал, так и не успела нацарствоваться всласть, продержавшись всего-то 200 лет. Маловато, как для наследницы 12-ти вековой Византии. Чего евразийцы и бывшие кадровые осведомители КГБ, а ныне ревностные пропагандисты "русского мира" с церковных амвонов, так и не осознали, это то, что мир изменился. Как говорил Авраам Линкольн "Можно все время дурачить некоторых, можно некоторое время дурачить всех, но нельзя все время дурачить всех". Захватнические войны возможны и в двадцать первом столетии, вот только удержать потенциальных вассалов в имперских объятиях уже никак не получится.

Читайте также: Рейдерская атака России на мир только начинается – Эйдман

Большевистский переворот 1917 года, столетие которого через два месяца обрушится на Москву и Петербург, как цунами, ничего не изменил в имперском характере России. Стала иной форма правления (место императора-самодержца занял коллективный властелин под названием ЦК КПСС), но не суть режима. На смену одной царской фамилии пришло много маленьких царьков, часть из которых заседала в Кремле, а часть разбрелась по бескрайним просторам бывшей империи, чтобы повелевать и править, полновесно и безраздельно. Да, они это делали иначе, чем ранее, иногда прикрываясь идеологическими лозунгами и догмами, неким подобием выборов и карикатурами на демократию, иногда обходясь и без оных. Только суть империи великороссов не менялась: есть один великий народ, потомок славной Орды и ее завоеваний, а все остальные народы – малые, а потому малозначимые, малограмотные и малоразвитые, к тому же не помнящие своего родства.  Иначе зачем голодной и нищей России еще в 1917-1922 годах нужно было проецировать большевистскую идеологию далеко за пределы Петербургской и Московской губерний, силой и кровью подчиняя всех вокруг себя – от Украины до Таджикистана? Почему бы не дать свободу угнетенным империей Романовых народам, которых октябрьский переворот, якобы, освободил от самодержавия? А потому что никакого подобного освобождения не предусматривалось, его и не произошло. Случилась лишь подмена одного кровавого режима другим, еще более кровавым. Современный "дугинский фашизм", замаскированный под евразийство, на самом деле родился сто лет назад, когда вся власть перешла к советам, которые объявили об особом, уникальном пути развития Советской России и о ее великой всемирной миссии, попахивающей богоизбранностью.

Чем отличались инструкций наркомов образования о запрете украинского языка, культуры, книг от указов царской России по тем же вопросам? Императоры забирали "малые народы" в армию, генеральные секретари уничтожали в лагерях и морили голодом. И те, и другие рассматривали человеческую жизнь, как нечто безраздельно принадлежащее государству, которое должно было быть великим и ужасным, кровавым и беспощадным, вселяющим ужас, а значит – уважение своим гражданам. 30 июля 1937 года сталинский нарком внутренних дел Николай Ежов подписал приказ, положивший начало массовым репрессиям в СССР. Восемьдесят лет спустя совершенно закономерными выглядят нынешние памятники, возникшие как бы в одном историческом ряду и устанавливаемые в наши дни в России – Ивану Грозному и Сталину. Потому что это так по-российски: опричнина – НКВД, Малюта Скуратов – Берия, расстрельные отряды, убивавшие с одинаковой легкостью детей из царской семьи и шестнадцатилетнего паренька под современным Донецком.

Но в Кремле предпочитают не изучать историю, а фальсифицировать ее, пытаясь обмануть и самих себя, и собственный народ. Разве все эти попытки присвоить себе то князя Владимира – крестителя, то Анну Ярославну – королеву Франции, то Роксолану не являются самым убедительным доказательством крайней интеллектуальной нищеты "кремлевских мечтателей"? Даже во времена расцвета Российской империи никто в столичном Санкт-Петербурге (и уж тем более в деревенской тогда Москве) не ставил под сомнение место, откуда "есть-пошла русская земля".  Однако вековое целенаправленное уничтожение интеллектуальной элиты, столетняя кгбизация и пролетаризация всей страны дали себя знать – и вот, уже Путин заявляет, что Иван Грозный, как выясняется, не убивал своего сына. Бедный Илья Репин…

Читайте также: Вот почему Россия в ближайшие годы будет прирастать нищетой

На протяжении всего этого большевистского века Россия все время с кем-то боролась. Врагами объявлялись не только лучшие представители титульного народа, и не только целые народы своей собственной империи, которые подлежали поголовному истреблению.  Лозунг о наличии кольца внешних врагов, как и о необходимости "всемирной пролетарской революции" (ныне место идеи освобождения мирового рабочего класса от эксплуататоров заняла концепция защиты "русскоязычных" и священных для всякого россиянина "земель Херсонеса и Сирии") звучал в устах российских правителей на протяжении всех этих прошедших ста лет. И не стоит даже вспоминать о неких периодах "демократической оттепели" – слишком глубоко засела в крови московских царей ордынская "школа государственного управления", чтобы уйти в небытие от пары выстрелов из одинокого танка по окнам российского "Белого дома".

А что же империалистический Запад? Пока Россия была занята сменой надзирателей в тюрьме народов, будущая концепция евроатлантизма рождалась в муках двух мировых войн, череды экономических депрессий и политических кризисов по обе стороны Атлантического океана. Было бы чрезвычайным преувеличением сказать, что Европа и США двигались к вершинам всеобщей справедливости и демократии без колебаний и крутых поворотов. Однако их империи ушли в небытие, захватнические войны прекращены, общечеловеческие ценности стали приоритетом политики любого из демократических государств по обе стороны Атлантики. Ответственность политиков, свобода предпринимательства и власть закона обеспечили западному обществу не только технологический прогресс, но и рост уровня жизни, социальных стандартов. Кризисы никуда не делись, но они стали совершенно другого рода, да и устойчивость демократических институтов, как показали в очередной раз выборыпрошлого и текущего годов, оказалась значительно выше ожидаемой, как и привлекательность для абсолютного большинства стран мира именно такой модели общественного устройства. Для большинства, но не для России.

Наоборот, для пещерного дугинского евразийства настали золотые времена. Современный демократический Запад стал реальной угрозой имперцам-великороссам, не желающим расставаться с властью, как и с придуманной их предшественниками и доведенными до абсурда мифами о величайшей из цивилизаций – "русском мире". Отсюда все эти разговоры о "младших братьях" – украинцах, отсутствии традиций государственности у казахов и крымских татар, – этот список можно продолжать довольно долго. Потребитель не заставил себя ждать и вскоре на Валааме и в рамках Изборского клуба, на Валдае и в стенах МГУ была взращена современная версия идеологии пещерного евразийства, в центре которой, в отличие от евроатлантизма, было поставлено государство, а не человек, и свой, особый, определенный некоей высшей целью цивилизационный путь "богоизбранной" России. В практическом аспекте это вызвало к жизни "интеграционные проекты", характеризующиеся явной неравноправностью участников, концентрацией на достижении целей, выгодных Москве, прямым вмешательством во внутреннюю политику интегрирующихся стран, а потом и захватнические войны в Грузии и Украине. Ничего удивительного, что политика равноправного членства в европейских и евроатлантических структурах (разумеется, не без учета экономического и политического потенциала, и все же равноправного), стандарты демократии и приоритет общечеловеческих ценностей стали более привлекательными для стран бывшего социалистического концлагеря под предводительством СССР. И тогда в 2007 году в Мюнхене Путин объявил всему миру, что исчезновение СССР является "самой большой катастрофой 20-го века", а Россия начинает вставать с колен. За этим последовала война в Грузии, а затем и в Украине. Бред о кольце врагов, желающих задушить великую Россию (крупнейшую в мире страну со вторым ядерным потенциалом, с неисчерпаемыми ресурсами и оружием, способным, по утверждению российских лидеров, стереть в радиоактивный пепел весь мир) стал доминирующим посланием Кремля urbi et orbi. "Весь мир насилья мы разрушим/До основанья, а затем/ Мы наш, мы новый мир построим/ Кто был ничем, тот станет всем". Что изменилось с тех пор, как "Интернационал" пели повсеместно и ежечасно? Разве что слово "новый" в этом четверостишии стоит поменять на "русский".

Не ту войну историки назвали столетней. Противостояние России и Запада началось с большевиков, как и гибридная война, в которой оружием наряду с танками и пулеметами стала служить сознательная ложь, наглая дезинформация, откровенная пропаганда, преследования и подлые убийства политических оппонентов, подкуп политиков и журналистов, насаждение культа личности, фальсификации демократических процедур, обесценивание прав личности по сравнению с интересами государства. Фейсбук и компьютерные хакеры просто упростили задачу на современном ее этапе. Раньше убивали ледорубом, как Троцкого, теперь– бейсбольными битами, как Лесина; раньше отправляли на Соловки, теперь несколько капель полония решают ту же проблему быстрее и эффективнее. Раньше требовалась целая спецоперация, чтобы убедить противника поверить неким документам, теперь достаточно соорудить парочку троллей, обеспечить тысячу "лайков" от сотни "френдов", и ложная новость уже становится "сертифицированной" фейсбучной истиной, не имеющей ничего общего с действительностью.

Читайте также: О людях первого сорта в современной России

Нет никакого сомнения в том, что попытка последней империи возродить старые добрые времена провалится. У Москвы нет конструктивной идеи, которую можно было бы предложить своим сателлитам и союзникам, а конфронтация с Западом не может служить для них объединяющим элементом, поскольку концепция "дружбы против кого-то" является изначально ущербной.

Политика мелких пакостей уже никого не впечатляет, особенно за океаном. Избрание Украины в качестве площадки для противостояния с Западом – свидетельство тотального банкротства Москвы, в первую очередь – идеологического. Конец последней империи будет таким же, как и всех ее предшественниц, вопрос заключается в том, какой путь изберут ее наследники.