Предыдущую неделю провел в Западной Германии. Немцы показывали, как у них совершается "Энергетический поворот" – отход от угля и атома в пользу возобновляемых источников энергии (ВИЭ).

За три дня объездили кучу городов земли Северный Рейн – Вестфалия: Эссен, Дортмунд, Иббенбюрен, Штайнфурт, Хаген, Вупперталь.

Привез много историй о том, что немцы – хозяева своей экономики, а мы нет.

Самым интересным было посещение действующей шахты в Иббенбюрене. Она закрывается летом этого года. Закрытие нерентабельных шахт происходит согласно многолетнему плану, который был утвержден Бундестагом еще в 2007 году.

Шахта добывает антрацит на глубине до 1,4 км. Предыдущие годы – до 2 млн тонн в год, в этом году – 0,8 млн тонн в год.

Шахта расположена в едином комплексе с обогащением и теплоэлектростанцией на 800 МВт, которая сжигает этот уголь.

Читайте также: Власть пытается сделать шахтеров безликими – журналист

В Германии нет и не было ни одной обогатительной фабрики, которая структурно отделена от шахты. Только в нашей стране коррупционеры смогли разделить добычу и обогащение.

Убыточная добыча осталась в руках государства. Обогатительные фабрики, через которые можно контролировать сбыт и колотить бабло на давальческой схеме, отошли "бизнесменам": Орлову, Королевской, Януковичу-младшему, а потом Кропачеву.

Шахта принадлежит немецкой национальной корпорации RAG, у которой нет ярко выраженного мажоритария. Это у нас, во что не плюнь, попадешь в собственность Ахметова.

При этом RAG эксплуатирует и ТЭС, которая принадлежит другой корпорации – RWE. Кстати, у этой компании Украина покупает газ. 

Себестоимость добычи антрацита в Иббенбюрене – 150 евро/т. Это много, но не больше, чем себестоимость на некоторых украинских шахтах. Например, в январе у государственного "Торезанатрацита" себестоимость составила 11 тыс. грн за тонну, или более 300 евро.

Читайте также: Пройти зиму. Стратегия и тактика украинской энергетики

Пока не закрылась, шахта получает дотации на разницу стоимости угля. Стоимость рассчитывается так: все импортеры отправляют местному регулятору информацию о том, сколько и за сколько они купили угля, с учетом его качества и характеристик, влияющих на экологию.

Например, содержание серы в угле Иббенбюрена – 0,8%, в то время как на украинских шахтах – более 3%.
Государство подсчитывает среднюю цену импортного паритета и закладывает ее в тариф для ТЭС. Сейчас она составляет 90 евро. Разница в себестоимости и рыночной цене (60 евро на тонне) покрывается из федерального бюджета. Потому-то шахта и будет закрыта в этом году.

Никакие индексы, по типу нашего "Роттердама", в тариф не закладываются. Цена угля формируется по факту покупки аналогичного угля из настоящих источников. Если мы завозим уголь из РФ, то почему он должен стоить, как в Роттердаме?

Но главное, когда шахта показывает низкую рентабельность, немцы ее закрывают. Немцы, у которых ВВП на душу населения в 20 раз выше, чем в Украине, закрывают нерентабельные шахты…

Украина же продолжает субсидировать уголь. С одной стороны, помогая обогащаться гражданам типа Кропачева на государственных шахтах, с другой – отдавая ДТЭК Ахметова деньги, которые можно потратить на наращивание ВИЭ или модернизацию сетей.