Когда спрашивают "кто нас сделал такими?", я всегда отвечаю: история и география.

Украинцы – вовсе не инфантильные гречкосеи, какими их порой пытаются представить люди, не испытывающие симпатий к «украинству». Они – такие же экспансионисты, как и многие другие народы. Но они экспансионисты не в западном, не в европейском смысле. 

Сравним две специфические формы социальной организации – европейский полис и украинский хутор. И мы поймем, что различия здесь – цивилизационные. 

Пресловутое «хуторянство» эмпирически определяется как отличительная черта украинского народа, часто с неким иронично-пренебрежительным оттенком. Но,на мой взгляд, к украинскому хутору стоит отнестись серьезно, с таким же уважительным вниманием как и к античному полису. 

Их сравнительный анализ мог бы стать предметом интереснейших диссертаций и монографий. 

Также как полисные традиции сформировали цивилизацию Запада, хутор сформировал «необщее выражение» цивилизационного украинского лица.

Читайте также: 7 отличий народа Украины от народа России

Если античный полис представлял собой особый тип соседской (территориальной) общины, то украинский хутор представлял собой трансформацию другого типа общины – родового.

Родовая община строится на кровно-родственных связях, а соседская – на территориальной общности.

Оба типа существенно различны в своем отношении к власти, к собственности, они формируют разные групповые стратегии, разные формулы экспансии.

Полис – это по сути территориальная община, модернизированная в ходе урбанистической революции, это город, ставший государством и подчинивший себе сельскую местность экономически и политически.

В случае с Римом – полис (территориальная община) разросся до размера мировой империи, до Pax Romana.
Дифференциация личного и общественного, частной собственности и общественно-государственной – наследие, доставшееся современному Западу от античного полиса. Так же как идея демократии и восприятие людей в целом: деление их на граждан и не граждан (варваров), на первый и второй сорт, на рабов и свободных.

Хутор вырабатывал принципиально другое отношение к власти и собственности, к миру и людям. 

Даже в Запорожской сечи, куда стекались за добычей и славой бывшие хуторяне, границы между личным и общественным проходили по–другому.

По свидетельству Д. Яворницкого у казаков каждый год (!) по всей территории войска Запорожского происходил передел земель, рыбных промыслов, лесов, охотничьих угодий и т.д. 

В принципе, по-другому аргументированный, но такой же вечный передел происходит и в современной Украине по итогам очередных выборов. 

Это веками закрепленная в генах формула справедливости – попользовался ресурсом, уступи место другому. Раньше это решалось жребием, сейчас в результате голосования.

Земля и другой ресурс рассматривается как коллективное достояние, не подлежащее долговременной узурпации или купле-продаже. 

Институты частной собственности и государственные институты западного образца в такой общине будут излишни и инородны.

Хуторская формула экспансии также отличалась от полисной.

Приличные античные города торговали, воевали и основывали колонии.

Что делал приличный украинский казак? Основывал хутора, обустраивать которые помогала добытая в походах добыча (кстати, махновцы и некоторые наши патриотические комбаты делали то же самое). 

Украинец не хуже европейца понимает разницу между «мое» и «наше», но проводит ее принципиально по-другому. Это другой тип эмансипации, в котором хорошо понимают, что такое личная собственность, а что такое частная собственность – уже не очень.

Личный интерес может привести украинца к необходимости объединиться в группу – Сечь, Майдан, Колиивщину….. Но в долгосрочной перспективе родственник всегда будет предпочтительней соседа или товарища по Майдану. 

«Мое» украинцу намного понятней, чем «наше». Даже большевики, 70 лет вколачивавшие в него чувство коллективизма, не смогли в этом преуспеть. 

Групповая стратегия вторична и воспринимается как часть стратегии личной, а не наоборот.

Даже если это война или социальный протест.

Когда в групповой стратегии усматривается личный интерес, украинец – от Богдана Хмельницкого до казака Гаврилюка – готов горы свернуть: разбить поляков, переломить хребет Деникину, снести Януковича… Государственность он раскурочает при этом не со зла, а просто потому что ментально не опознает ее как конечную цель и главную ценность своей активности.

По этой же причине обобщенный украинский хуторянин всегда будет держать дулю в кармане по отношению к любой имперской идее. Она напрягает его, заставляя реализовывать не органичные для него цели и смыслы. 

Возможно по той же причине, без оглядки на долгосрочную перспективу, так быстро создаются и рассыпаются у нас ситуативные политические союзы: как во внутренней, так и во внешней политике.

Национальная идея, гениально сформулированная Олесем Поддеревянским, вполне хуторянская: «от...итесь от нас!»

На своем хуторе украинец вместе со своим кумом, сватом, братом веками создавал и продолжает создавать свой «идеальный мир». Таким же «идеальным миром» для эллинов была античная полисная демократия, процветавшая благодаря колониальной экспансии и рабовладению. 

Читайте также: Достоинства и недостатки украинцев

По большому счету, нынешние западные демократии процветают по тем же причинам.

Кстати, и на казацких заимках рабы, которых брали в походах, не были такой уж редкостью. Туда же пригоняли доходившие до тысяч голов угнанные стада коней, коров, овец. Там же зачастую держали женщин, которые на Сечь не допускались.

Мне представляется, что «Энеида» у Котляревского родилась не случайно: он интуитивно чувствовал внутреннее, «античное» родство двух традиций – полиса и хутора.

Но все же хутор не тождественен полису, он не может реализовать себя в истории по полисному сценарию.

И пытаться сделать из хуторянина гражданина – бесполезно. Общество наше будет всегда самонастраиваться на органичную для него традицию: формально следовать одним, а реально жить совсем по другим законам. 

Украинцам нужно принять себя такими как есть и институализировать свои, а не чужие достоинства и недостатки. 

Мы не более коррумпированы и не менее талантливы, чем немцы, поляки, русские, китайцы… Мы не хуже и не лучше – мы просто другие. 

И личная эффективность – другая, и рациональность – другая, и коллективные стратегии – другие. В чем-то они ограничивают нас, но в чем-то дают уникальные возможности. Японцы и немцы, Сингапур и арабские Эмираты показывают, что на основе любой культурно-исторической традиции может быть реализован управленчески и экономически успешный проект. 

Успех – штука вполне технологичная. Не технологичны только глупость и жадность.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram