Накануне побывали на передних позициях наших военных, в 25 км от Донецка. На 300 метров дальше, в домах сидят уже снайперы "ДНР". Мы смотрели на их позицию через специальную оптику для того, чтобы снайпер противника не уловил случай, и своей пулей не ампутировал голову мне или оператору, если мы вдруг решим высунуться. 

Дворы с открытыми воротами, ворота посечены осколками снарядов. Через эти отверстия будто кто-то наблюдает, пытаясь понять, что это за внезапные гости нагрянули в это капище тишины. Это смотрят своими черными глазницами окон маленькие домишки, которые уже давно не греет изнутри человек. Некоторые окна закрыты полиэтиленом, и это еще хуже черной пустоты. Хочется всматриваться внутрь, спрашивать, "есть ли кто живой?". Навстречу нам идет парень-подросток с велосипедом. Кто он, откуда? Он проходит, и мы не оборачиваемся. Он здесь живет, но, в отличие от военных, скорее всего не имеет во дворе личного окопа.

Читайте также: Последние четыре года Украина живет в пространстве самых серьезных вызовов за всю свою новейшую историю

Здесь, на переднем краю, откуда мы привыкли получать сухие утренние сводки про "2 убитых 3 раненых", живут люди.

Не только служат, не только выполняют долг перед государством, а еще и существуют, водят ржавые велосипеды, занимаются сохранением своего разувеченного войной быта, не зная, для чего и зачем они делают это долгие 4 года.

Сколько ему лет? Я не успел рассмотреть лицо. Может 16. Если так, то война началась для него в 12. Четыре года.

Первая любовь, первый мотоцикл, первая работа и первая зарплата. Я не думаю, что здесь, на линии огня эти достижения доступны в полной мере. Когда война начинается в 22, ты готов принять новые испытания. К началу войны у меня уже появилась степень магистра по журналистике. А если война начинается в 12 лет? А сколько еще таких мест, постов, людей? А сколько людей не дождались, для скольких наше настоящее осталось в итоге недосягаемым будущем?

Там, на переднем крае, очень хочется вернуться обратно в Киев. Наполнить легкие влажным воздухом метрополитена, и поехать по красной ветке к станции Гидропарк слушать отвратительную попсу и есть шаурму. Хочется превратиться в жлоба, иметь пузо, водить евробляху, и никогда не думать о пустых глазницах заброшенных домов. Тишина здесь давит.

Хочется снова забыть здешний воздух. Но он как наркотик – пробирает легкие, пьянит, пахнет домом. Ты дышал этой пылью 22 года и научился ее ненавидеть, а теперь снова скучаешь по ней. Удивительно. 

Читайте также: Разочарование в "ДНР" все больше настораживает: боевики уезжают в Россию

Степь это степь. Изрытая окопами, израненная минами черная земля мягким домашним ковром выстилается под ногами. Окопы здесь роют капитально, но до самого дна – чернозем. Чернозем для некоторых пахнет детством, а не войной.

Военные везут нас обратно, а уютный фейсбук подбрасывает новостей. День с военными выбил нас из новостного поля.

Оказалось, в Киеве пьяный мажор сбил маленькую девочку. Удивительно, но я общался в этот день тоже с человеком с позывным "Мажор". Военный-"мажор" сильно отличается от "киевского мажора". Парню лет 20, общается коротко, отрывисто, по-военному, но приветливо. Военный-"мажор" рассказывает о недавнем происшествии. Нашего военного ранило рикошетом. "Хорошо, что пуля отрекошетила, повезло, считай легко отделался", – говорит "мажор", подводя итог истории. Я улыбаюсь, и говорю, мол, да, хорошо. 

Жаль, что с мажором из Киева не "хорошо". Не повезло. Включил вечером видео с этим упоротым быком и выключил.

Спасибо, коллеги, за хорошие текстовки. Это тот случай, когда я принципиально не хотел смотреть новостные сюжеты, чтобы не видеть это снова. А текст как-то воспринимается легче.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram