Растворившиеся во времени.

Не помню уже, чем я занимался в тот момент, но уж точно – никак не думал о чем-то, связанном с прошлым. Посему всплывшая не только в памяти, но и как будто прозвучавшая фраза, слышанная пятьдесят с лишним лет тому назад, просто поразила. Мягкий приветливый голос с непонятным для меня акцентом донесся с другого берега жизни: "Давай другую, голубчик!" – и я словно снова оказался в будке старого харьковского чистильщика обуви – то ли турка, то ли грека, то ли ассирийца, старавшегося довести мои, увы, не новые башмаки до зеркального блеска и просившего поставить на подставку, что стояла перед ним, другую ногу. 

Деревянная будка метра два шириной и глубиной около метра, покрашенная голубой масляной краской, прижималась к стене старого дома и походила на остекленный балкон. Только вход, понятно, был не изнутри, а снаружи. Неширокая дверь посередине фасада сооружения открывалась, как в купе вагона – бегала на колесиках влево-вправо.

Читайте также: Самая беспощадно и абсолютно несправедливо убитая профессия в наши дни

Чистильщик, облаченный в темный длинный фартук, сидел в будке на низеньком стульчике в левой её части и, когда не было клиентов, занимался мелким ремонтом. Жаждущий почистить башмаки взгромождался на "трон" – старое кресло, стоявшее на помосте высотой сантиметров 25-30 перед хозяином сооружения. Между чистильщиком и его визави находилась подставка – деревянный куб, а на нем низенький "пьедестал" для башмака по форме напоминавший подошву. На него клиент и ставил ногу. 

Задней стена будки было "утыкана" множеством ящичков и полочек – с кремом, шнурками, которые можно было купить. Посередине же этой стены, в верхней ее части, обитало довольно большое зеркало. На нем красовался вырезанный из журнала портрет: Сталин в форме генералиссимуса.

Пахло ваксой, клеем, кожей, табаком. 

Чистильщик работал не спеша и, казалось, получая удовольствие оттого, что обувь его стараниями преображалась, начинала сиять, как новая. Он тщательно стирал с ботинок пыль, потом колдовал над баночками с кремом и краской, выбирая подходящее, смазывал один башмак и командовал: "Давай другую, голубчик!" Потом, расправившись со вторым, драил обувь сперва щетками, а затем – длинными бархотками, держа их за концы. Драил весьма энергично, так что ногу приходилось крепко прижимать к подставке. 

Читайте также: Чтобы начать новую жизнь, нужно иметь смелость отказаться от старой

В дождь, снег, мороз двери будки с включенной электрической плиткой закрывались вслед за зашедшим клиентом. 
Будок такой же конструкции, с портретами вождей (если не Сталин, то Ворошилов, Буденный), с чистильщиками – "нацменами", склонившимися над обувью клиента, было в городе вначале 60-х много. Причем Харьков в этом отношении не являлся каким-то исключением. Но, если не ошибаюсь, к концу десятилетия количество таких, говоря по-нанешнеиу, МАФов поубавилось, и постепенно профессия чистильщика обуви в наших городах умерла.

Точно так тихо исчезли профессии точильщиков ножей, ножниц, лудильщиков кастрюль и чайников, бродивших в мою более раннюю, еще киевскую пору жизни по дворам со своею "техникой" и громко призывавших всех окрест воспользоваться их услугами.

А татары с криками: "Старые вещи покупаем!" и их часто оглушительные споры с хозяйками из-за цены того немудреного скарба, который предлагали продававшие. Они тоже остались там, в прошлом, тоже растворились во времени…

Перечитывая написанное, вспомнил, что вначале 2011 года в Мадриде на шикарной Гран-Виа видел... чистильщика обуви.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram