До войны в нашем женском отделе мы все работали долго. Долго – вообще какое-то ключевое слово. Четверо из нас работали больше пяти лет на одном месте, остальные около того, придя чуть позже.

И если бы не 2014 год, можно с очень большой долей вероятности сказать, что семеро из нас так и продолжили бы работать в нашем коллективе. И только кто-нибудь один из тех, кто моложе, ушел бы искать перемен и большего заработка. Сказать, чтобы нам всем было так уж чудесно вроде бы и нельзя – всем хотелось чуть больше получать, чуть больше отдыхать и иметь какой-то карьерный рост.

Читайте також: Какими стали похороны в Луганске после оккупации

Но даже при этих "чуть" мы продолжали работать вместе в том же коллективе. Сейчас, когда мы иногда созваниваемся, мы говорим о том, что те пять лет вместе были лучшими в жизни. А какие-то нереализованные желания не вспоминаются совсем. Сейчас, издали, видно, что нас тогда держало вместе – хорошие отношения, интерес, стабильность.

И самое странное, что из нас восьмерых никто за четыре года так и не нашел ничего похожего на ту работу и такие же отношения в коллективе, какие были у нас. Каждый из нас честно бросился штурмовать новую жизнь. И не от каких-то самых больших бойцовских качеств, скорее от безысходности. Мы все искали работу, меняли коллективы, проходили собеседования, ждали чего-то и в очередной раз понимали – все не то. Слишком высоко была взята планка до войны.

Мы оказались избалованы доверием, стабильностью, дружеской иронией в коллективе, совместными праздниками и интересной работой. И поначалу мы все время сравнивали новую работу, новые коллективы, новые обязанности с теми, довоенными. И конечно любое новое место проигрывало, потому что на каждом новом месте работали такие же обломки той старой жизни со своими ожиданиями и сравнениями.

И, конечно, стало ясно, что нужно все эмоции зажать в кулак. Забыть. И просто работать, просто привыкать к новой жизни, новым людям, которые, как и мы, оказались за бортом.

Сложно искать что-то хорошее в том, что с нами случилось. Двое из нас оказались в России, еще двое выехали на территорию законной Украины. Почти все мы говорим о том, что если бы не войны, мы бы никогда… А дальше каждый подставляет что-то свое из уже новой жизни. "Не выдала дочь замуж в России", "Не начала работать на себя", "Не узнала, что так люблю Одессу"...

Читайте також: Почему не стоит ждать, когда умрет поколение, которое помнит СССР

Наверное, это та компенсация, которую приготовила для каждой из нас жизнь. И если жизнь учит, это был очень жестокий урок. Каждая из нас вынуждена была доказывать прежде всего себе, что может что-то, стоит чего-то, что она – актриса не одного ампула и может выжить в любом городе и в любых условиях. О потерях мы стараемся не говорить.

Эта рана еще слишком "живая". Мы плачем, встречаясь на улице, и плачем по телефону. Мы долго молчим после невольного "А помнишь" и если смеемся, то только сквозь слезы, вспоминая как нам было хорошо вместе те пять лет, когда мы все втайне мечтали жить чуть лучше. И еще никто из нас так и не решился прийти в наш старый офис, чтобы увидеть и поверить, что все точки давно расставлены за нас, без нас и без какого-то возврата к той жизни, которую мы сейчас называем самой счастливой.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram