Его называют медиа-артистом, культурным менеджером и автором арт-проектов. Он музыкант, диджей и экс-научный сотрудник Луганского краеведческого музея. Антон Лапов в формате монолога рассказывает о своем проекте Pjotp Tatamoви4, который родился в луганском арт-кафе «Донбасс», и объясняет, почему в плане искусства и культуры в Луганске все могло очень хорошо развиться, если бы не приход «русского мира».

Понял, что, оказывается, делаю искусство

Самый сложнопроизносимый мой проект lap0fvw. Он появился из 2004-2005 годов, времен, когда мы тусовались с группой «1/16 трактора». У меня уже был интерес к манипуляциям со звуками. Я делал первые шаги, вдохновляясь экспериментальными образцами, популярными тогда – Portishead, Bjork и первыми альбомами IDM, которые доставал в легендарном магазине «Мелодия» в Луганске.

Фото из ФБ

Уже тогда у меня были мысли, как сделать сольный проект. Первые такие выступления случились в конце нулевых. Pjotp Tatamoви4 родился, когда в луганском арт-кафе «Донбасс» начались тематические вечеринки. Параллельно я пытался делать ивенты «Label Day». Под каждое мероприятие, помимо посиделок с демонстрацией какого-либо концерта, я в конце играл музыку, которая напрямую была связана с темой этого дня. Например, показывал первый фильм Джармуша и играл ноу-вэйв с лейблов того времени. Если это был фанк, то показывал концерт Parliament-Funkadelic и играл фанк.

Постепенно у меня накапливался огромный диджей-сет, составленный из разных фрагментов. Я начал смешивать элементы из разных эпох. И, собственно, в этом и состояла суть проекта, чтобы как можно круче угореть, смешивая реггей с грайндкором и так далее. Реггей лучше всего сочетается с брейкбитом, группа «Кирпичи» – с ноу-вэйвом. А вообще из супер-находок – это электро-фанковый Херби Хэнкок начала 1980-х, под которого я подложил записи украинских бандуристов.

Читайте также: Що таке пасивний стан і як його уникати

А  вот с приставленным именем, Anton Lapov, – это уже совсем другая история.

На определенном этапе я связался в Харькове с одной компанией. В частности, художником Иваном Светличным, известным скульптором и электро-панк группой «Свитер». У нас родилась с ними коллаборация, в которой еще принимал участие басист Кеда из «1/16». У Вани была серия объектов, которые он называл «Царапки»: это такие деформированные, исчерченные царапинами металлические листы. Я предложил все это дело усилить при помощи контактного микрофона и пропустить через цепь примочек. Все это тогда было предложено под влиянием японского нойза, а иначе как экспериментальный музыкант тогда я себя не ощущал.

Мы все задокументировали и это видео попало к украинскому арт-куратору Янине Пруденко. Она еще в 2008 году основала ресурс «Архив украинского медиа-арта». И вот в 2011 Янина после этого перформанса пригласила нас на странное мероприятие, которое было посвящено ретроспективе того, что происходило в украинской ветке данного направления. Тогда я и понял, что, оказывается, делаю искусство.

Закрыл ноут, переждал перестрелку и осознал – пора сваливать

Я начал применять креативные технологии в своей практике еще научного сотрудника Луганского краеведческого музея. Там я работал с 2011 по 2014 годы. Мы провели первую акцию в Ночь Музеев «Примитивы будущего», и там уже я пытался применить какие-то проекции. Событие посвятили взаимосвязи развития искусства и примитивизма в самом широком понимании.

На тот момент я знал мало о подобных примерах с небольшими городами и развитием арта в немецком Лейпциге или польском Кракове. В 2013 году уже познакомился с примерами, когда не в центральных городах развивается искусство, и туда ездили художники и другие деятели от артаю. И тогда созрел для следующего проекта - «Разгерметизация музейного универсума». У меня даже была стратегия. Но спустя месяц после окончания «музейного универсума» начался Майдан.

В 2014-м для меня изменилась повестка дня. Вся, не только политическая. Потом, осознавая всю жесткость положения, я четко помню тот день, когда услышал за окном автоматную очередь, и началась перестрелка. В этот момент я что-то делал по виджеингу. И вот для меня открыт этот «софтверный мир», а тут неподалеку от драмтеатра такое происходит.

В этот момент я понял, что пора с этим что-то решать. Я закрыл ноут, выключил свет, лег, переждал перестрелку и осознал – пора сваливать. Это был июнь 2014 года, но еще до «Градов». Тогда у нас в плане искусства и культуры все могло очень хорошо развиться, если бы не приход «русского мира».

Окончательно завязал со своим пятилетним периодом музейной деятельности

Нас уже позиционировали как луганских художников, когда мы участвовали в одном киевском проекте. Тогда мы выставляли в столице инсталляцию, презентовали проект «Царапки» на первом киевском Биеннале – и нас начали  приглашать в разные проекты.

Янине Пруденко предложили курировать выставку в Любли. Я получил предложение координировать серию воркшопов в трех областях Украины, которые проводились бы на оборудовании, закупленном за деньги Евросоюза. Все получилось неплохо. Мы организовали по 10 воркшопов с разнообразной программой – от 3D-принтинга и робототехники до мастер-класса по диджеингу и того, как собрать собственный синтезатор. И все это для детей и молодежи. 

Читайте також: Чому не варто подорожувати по Європі

Тогда же начал активно принимать участие в выставках за рубежом. В частности, в 2016 году я дважды участвовал в выставке во Вроцлаве. Целый год, до моего культурного менеджмента, я существовал еще в Киеве в рамках прежнего дискурса – как музейного работник, в одном районном музее. Денег, конечно же, не хватало. И это стало одной из причин того, что я окончательно завязал со своим пятилетним периодом музейной деятельности.

Не могу сказать, что положение «вольного художника» мне до сих пор полностью нравится. Но на несколько лет я обеспечил себя гонорарами за участие в разного рода арт-проектах. Конечно, они связаны с международными грантами. Потому что, к сожалению, только участие в таких проектах позволяет каким-то образом выживать в Украине.

Я идеалист и склоняюсь оценивать не успешного, а хорошего художника с позиции честности. Если я чувствую, что какое-то произведение честное, то это хороший художник. А если это произведение из разряда «на горячую тему», сделано людьми для того, чтобы подстроиться под условия какого-то гранта, то это всегда читается. Я получал несколько отзывов, что то, что я делаю можно назвать честным искусством – для меня это лучший комплимент.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram