Уже давно это было.

– Мышка, мышка! Я тебя люблю! – стонал он, вцепившись мою руку в окровавленной перчатке. Он не видел меня, голову я ему уже забинтовала, но он пытался повернуться на звук моего голоса.

Не знаю, кто ему чудился за этой повязкой.

– Мышка, люблю... Стремный хрип сквозь розовые пузыри на губах...

– Мышка... –  все тише. Все дальше...

Минно-взрывная, и он был очень тяжёлый. Весь. Практически весь прошит осколками.

Несмотря на все мои усилия состояние резко ухудшалось. Хорошо, что вену я успела поставить сразу. Ещё в той посадке. Ещё до погрузки.

Отчаянье запрыгнуло в открытое окно реанимобиля на полном ходу и развалилось на сидушке напротив, презрительно скривило тонкие губы.

Ждёт.

Сука.

Ещё 4 куба.

Ещё раз все проверить.

– Люблю... Уже уходящий шепот, уже практически с той стороны... Пальцы уже бессильны. И холодны. Просто ледяные.

И тут я закричала:

– Любишь – останься со мной!

Останься со мной! Я не отпускаю тебя!

Останься со мной, сука, если любишь!!!

Так орала я на умирающего солдата в растерзанной машине.

Водитель вжал голову в плечи и тапок в пол.

Читайте также: Вона сказала: "Так!". В Одесі військовий зробив пропозицію дівчині-патрульному на ранковому шикуванні. ФОТО, ВІДЕО

Сабурбан моментом пролетел блок и ворвался в город, нацики смотрели нам вслед, на залитый грязью номер "Ангелов Тайры".

– Люблю – и его пальцы плотно обхватили мою ладонь.

И пульсоксиметр вдруг выдал 96 вместо 88.

– Люблю.

Читайте також: Про любов

И я поняла, что ты будешь жить.

Бог есть любовь.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram