Мало вакансий, но много желающих, как думаете, чему это будет равняться? Все верно, коррупции. Дайте власть человеку над другим человеком, голодным человеком, и вы получите жгучую смесь.

Я прохожу собеседование. Это все тот же Луганск. И вообще, почти ничего не поменялось. Людей стало меньше, меньше в разы профессионалов, меньше вакансий, меньше перспектив, никаких поездок и обучения, но... Передо мной сидит девушка гораздо моложе меня и, раздвигая руками границы горизонта рассказывает мне о требованиях к этой вакансии, своем видении кандидата, высоких ожиданиях к профессионализму того, кого они ищут. Я слушаю ее и вижу все тот же город. Серость, малолюдность, отсутствие перспектив.

Читайте также: Любить по-лугански, или Он, жена и вторая жена

Говорю ей о том, что работала в этой организации до войны. Долго, до января 2015 года – пока проект, в котором работала, не вышел за пределы "ЛНР". Мне тоже предложили выехать, но я осталась здесь. Говорю очень спокойно о том, что долгие годы провела в этой организации, куда устраиваюсь сейчас заново. Но мне задают такие вопросы, как будто я новичок, как будто ничего не знаю о миссии организации и ее принципах. И попытки апеллировать к моему прошлому в этом же кабинете никто не слышит: прежнее руководство выехало, а все остальные пришли после войны. Их пять лет ничто против моих пятнадцати. Точнее, наоборот.

Говорю о чем-то, что не имеет для них никакого значения, потому что все это было до войны. Да, работала, да, что-то знала и умела тогда, но именно они пришли после войны и сидели здесь без зарплаты, начинали с нуля там, откуда все ушли. Я как мамонт или атавизм. Меня не должно там быть. А, может быть, говорю не убедительно и меня просто не слышат? В очередной раз у меня спрашивают о моем опыте, и я в очередной раз говорю о том, что работала не просто в этой структуре, а работала именно здесь, на этой же должности, только до войны...

Мне говорят о том, что желающих работать здесь просто тьма. Да, тысяча. Я всего лишь в числе сотни претендентов. Не лучше других. Мне нужно показать себя, зарекомендовать, быть инициативной, на меня должны посмотреть, чтобы убедиться. И через слово мне говорят о реливантности, валидности, инициативности, наставничестве... А город-то за окном все тот же.

В конце, апофеозом беседы, меня манят перспективой выехать на учебу... Нет, это не Нью-Йорк, это Славянск. Но мне сразу же говорят о том, что мне нужно будет к этому времени зарекомендовать себя. Достойна ли я Славянска, достойна ли я учиться там. Учиться пару дней, но это не имеет значения. У меня есть возможность проявить себя, чтобы выехать отсюда, вырваться, получить шанс увидеть что-то и, может быть, чему-то научиться. Правда, это странно?

Читайте также: В "ЛНР" жизнь снова "налаживается"

До войны по крайней мере в этой сфере коррупции не было. Учеба была закономерным явлением, и никогда поездка в Славянск не преподносилась как перелет в Мюнхен за счет компании.

Я смотрю на дождь за окном. Господи, это все тот же город, мой город. Но прошло пять лет, я не уезжала никуда, я была здесь. И мне нужно доказывать кому-то то, что я достойна Славянска, достойна работы, достойна быть избранной из тысяч.

Попытка вернуть свою жизнь с перерывом в пять лет. Как будто доказываешь кому-то свою личность без документов и свидетелей. Разве такое бывает?

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram