Владимир Путин заявил, что «так называемая либеральная идея себя просто изжила окончательно». Возможно, так оно и есть. Однако антилиберализм тоже, очевидно, не процветает, если судить по моим недавним поездкам в Москву и Гонконг.

Россия и Китай бросают серьезные геополитические и идеологические вызовы западному либерализму. Однако в обеих странах сейчас проходят общественные протесты, которые подрывают претензии их правительств на стабильность, эффективность и общественную поддержку их политики. В ответ на происходящее российские и китайское правительства ударились в паранойю, заявив о том, что массовые протесты в Москве и Гонконге организованы их иностранными врагами.

Стоит отметить, что между событиями в этих двух городах есть существенные различия. Во-первых, это вопрос масштабов. В рамках самой массовой демонстрации в Гонконге на улицы вышли около двух миллионов человек, а акция протеста, состоявшаяся в минувшие выходные в Москве и ставшая пока самой массовой, привлекла около 50 тысяч человек. Российская полиция прибегла к силовым методам и массовым арестам гораздо раньше полиции Гонконга. Кроме того, Москва – это столица России и место концентрации государственной власти, а Гонконг имеет специальный административный статус внутри Китая и собственную идентичность.

Читайте также: Митинги сотрясают Гонконг

Тем не менее, когда я приехал в Москву спустя неделю после того, как побывал в Гонконге, я был поражен сходством этих двух протестных движений. Во-первых, стоит отметить истинное мужество протестующих. В прошлый четверг я встретился с Любовью Соболь, 31-летним юристом, которая четыре недели назад начала голодовку в знак протеста против того, что ей запретили участвовать в выборах в Мосгордуму. Сейчас Соболь уже передвигается с трудом, и власти до сих пор удерживают ее под арестом, чтобы помешать ей принять участие в очередной демонстрации.

Она совершенно точно предсказала, что, несмотря на массовые аресты во время предыдущих акций протеста, демонстрации в минувшие выходные станут самыми массовыми, и что на этот раз они пройдут не только в Москве. Он убеждена, что «Москва изменилась, Россия изменилась, и люди теперь требуют политического представительства».

Храбрость протестующих в Москве напомнила мне о студентах и молодых специалистах, с которыми я познакомился в Гонконге. Они знают, что аресты и тюремные сроки могут погубить их будущее, однако они продолжают выходить на демонстрации.

Возраст протестующих нельзя не заметить. Один ветеран-либерал из Москвы сказал мне: «Я был на всех антипутинских митингах, которые проходили за последние несколько лет, и обычно все их участники были мне знакомы. Но этих детей я прежде никогда не встречал». Опросы общественного мнения в Гонконге показывают, что антипекинские настроения сильнее всего распространены среди молодых людей.

Однако у этих движений нет лидеров, и они берут свое начало в соцсетях, в результате чего их трудно контролировать. В Гонконге демонстранты позаимствовали лозунг легенды восточных единоборств Брюса Ли – «будь водой» – чтобы призвать протестующих избегать статичной, предсказуемой тактики. В Москве арест практически всех представителей окружения Алексея Навального, самого известного оппозиционера, не помог остановить протесты.

Жалобы протестующих на фальшивую демократию тоже поразительно похожи. Московские демонстрации начались после того, как власти запретили независимым кандидатам участвовать в выборах в Московскую городскую думу, которые пройдут в сентябре. Многие в Гонконге считают, что переломный момент был достигнут в 2016 году, когда избранных политиков удалили из городского законодательного органа, потому что те неуважительно отнеслись к клятве верности Пекину.

Кроме того, Гонконг и Москва показывают, как протесты могут перерасти из акций, на которых у протестующих всего одна жалоба, в гораздо более масштабные движения.

В Гонконге первые протесты начались после внесения поправок в закон об экстрадиции подозреваемых в совершении преступлений в Китай. Однако, когда этот закон уже был отозван, протесты продолжились, и их участники уже требовали полноценных демократических выборов.

В России, как утверждает Соболь, недовольство решением властей о выборах в Мосгордуму стало отражением гораздо более масштабной тенденции: «Общество осознало, что в рамках системы, возглавляемой Путиным, никаких положительных изменений в России произойти не может».

Читайте также: В России началась революция, и кончится она только падением режима – Ходорковский

Те дилеммы, с которыми сталкиваются власти, рассматривая вопрос о том, нужно ли реагировать репрессиями или уступками, тоже очень похожи. Оба варианта могут привести к негативным последствиям. В России либералы испытали подъем в июне, когда они добились освобождения Ивана Голунова – журналиста и борца с коррупцией, которого арестовали по сфабрикованным обвинениям. В Гонконге частичные уступки правительства в вопросе экстрадиции, вероятно, придали протестующим дополнительные силы.

Однако альтернативный путь репрессий внушает ощущение несправедливости, которое и заставило людей выйти на улицы в самом начале. И в Москве, и в Гонконге одним из главных требований демонстрантов стало освобождение людей, арестованных в ходе предыдущих акций протеста.

В обеих странах тактика правительства и протестующих определяется четким понимаем того, что это уже не первый раз, когда люди выходят на улицы. Гонконг пережил движение Occupy в 2014 году, а в Москве в 2012 году проходили масштабные антипутинские демонстрации.

Те движения в конце концов сошли на нет. Вполне возможно, теперь именно это и заставляет российское и китайское правительства тянуть время. Однако, поскольку протесты продолжаются, вероятность жестких репрессий растет.

Что бы ни случилось, возобновление продемократических протестов в Москве и Гонконге доказывает, что либерализм, который Путин высмеивает, похож на возвратную лихорадку. Эта лихорадка может откликнуться на «лечение», предлагаемое полицией, но она обязательно вернется. Может быть, устарела не либеральная, а авторитарная идея?

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram

Автор: Гидеон РАХМАН

Оригинал на Financial Times

Перевод – ИноСМИ