15 августа, в День независимости Индии премьер-министр страны Нарендра Моди заявил, что отмена особого статуса Кашмира вернет региону былую славу. 

Решение Индии отменить «особый статус» спорного штата Кашмир – это, конечно, невероятно дерзкий, по-настоящему мощный и по-шекспировски трагический шаг со стороны официального Дели. Несмотря на скудное внимание, которое этому событию оказали журналисты (то ли из неохоты разбираться в этом запутанном деле, то ли из-за загруженности другими «животрепещущими» темами внутренней политики), эта ситуация, по моему мнению, является одним из важнейших событий года. Переоценить то, что произошло 6 августа в Кашмире, очень трудно.

И нет, это не касается того, что мы сейчас наблюдаем. Высылка индийских дипломатов, заморозка двусторонней торговли, спорадические вооружённые столкновения на границе – это всё лишь «цветочки» по сравнению с тем, что произойдёт дальше. 

Поскольку у нас тема индо-пакистанских отношений практически не представлена в СМИ, напомню кратко историю событий.

Кашмир – историко-географическая область на северо-западе Индостана, на которую претендуют Индия, Китай и Пакистан. Она состоит из нескольких отдельных частей: регионы Джамму и Кашмир, провинция Ладакх, Аксайчин и Транс-Каракорумский тракт, ледник Сиачен и Северные территории.

Читайте также: Пакистан и Индия на всех порах движутся в направлении ядерной войны, – мнение

После того как лорд Сирил Рэдклифф в 1947 году разделил за ланчем «алмаз британской короны», Кашмир оказался в подвешенном состоянии между новообразованными Индией и Пакистаном. Большая часть населения области были мусульманами, и хотели присоединиться к Пакистану. Однако в то время Кашмиром правил махараджа-индус, который решил войти в состав Индии вопреки мнению населения. Это спровоцировало конфликт, который быстро подхватили Пакистан и Индия, стремясь завладеть богатым ресурсами регионом. В ходе войны 1947-1948 годов Кашмир был де-факто поделен между воюющими сторонами.

На сегодняшний день, Кашмир разорван между тремя государствами. Пакистан контролирует северо-западные территории (Северные территории), называя их Азад Кашмир и Гилгит-Балтистан. У Китая под контролем регион Аксайчин, прилегающий к Тибету и Синцзян-Уйгурскому автономному региону КНР. Индия сохраняет контроль над регионами Джамму и Кашмир, а также провинцией Ладакх. Все они и объединены в штат Кашмир, который Дели считает частью своей территории.

Еще в 1950-х годах, пытаясь выстроить отношения с местными элитами и чем-то их подкупить, Индия принимает решение предоставить Кашмиру широкую автономию. В Конституцию была внесена статья 370, предоставляющая «особый статус» Кашмиру – единственный штат, получивший подобную свободу. Во многом, это способствовало де-эскалации ситуации и ее заморозке, что привело Индию и местные кашмирские элиты к некоему временному соглашению. «Особый статус» Кашмира стал индийской гарантией для местного населения, подозрительно относящегося к амбициям Дели.

Широкая автономия Кашмира предоставляла местным властям свободу действий во внутренней политике, религиозных вопросах, возможность принимать законы, иметь свою Конституцию и флаг. В ведении Индии оставались лишь внешняя политика, оборона и связь.

Однако главной ценностью «особого статуса» кашмирцы считали своё право распоряжаться собственной землей и мораторий на ее продажу чужеземцам. С точки зрения местных, главной угрозой, которую они видели в Индии – это ее намерение якобы выселить коренное население, продать их родные земли и заселить Кашмир индуистами. Автономия в земельных вопросах несколько успокаивала эти тревоги.

И вот индийское правительство внезапно отменяет «особый статус» со всеми его привилегиями, включая земельный вопрос. В принципе, Нью- Дели еще с конца 1950-х годов делал все, чтобы подорвать автономию Кашмира и постепенно ее забрать. Однако именно отмена запрета на продажу земли в Кашмире немусульманам стала сигналом к началу массовых протестов в спорном регионе и такой агрессивной реакции со стороны Исламабада.

Позиция кашмирцев довольно проста: они видят в отмене «особого статуса» развал самой основы кашмирско-индийских договоренностей 1940-1950-х годов. Без гарантий со стороны Индии, Кашмир и его население становятся уязвимыми. Они считают, что теперь Дели начнет распродавать кашмирские земли, меняя демографический портрет региона в свою пользу.

Эту же версию продвигает Пакистан, справедливо полагающий, что отмена «особого статуса» подрывает любые мирные договоренности по Кашмиру, поскольку лишает местных любых гарантий сохранения своих прав и свобод в составе враждебной для них Индии. К тому же, для Пакистана отмена статуса – это первый шаг к масштабной интеграции Кашмира в Индию, чего Исламабад допустить никак не может.

Со своей стороны, в Индии это представляют «победой». Правящая националистическая Индийская народная партия во главе с премьер-министром Нарендрой Моди выполняет предвыборное обещание и намерено усилить интеграцию Кашмира в составе Индии, дабы ускорить процесс его «абсорбции» в едином государстве.

Индийские националисты уже много десятков лет продвигают идею отмены «особого статуса» Кашмира. Они считают, что широкая автономия лишь разжигает чувство обособленности кашмирцев, их сепаратизм, из-за чего они не чувствуют себя частью Индии. Соответственно, пора отменять эти законы и начинать полноценную интеграцию спорного региона в состав Индии, дабы поставить точку в этом 70-летнем конфликте. По крайней мере, так им кажется.

В принципе, «особый статус» Кашмира никогда не принимался как данность индийскими элитами. Для них эти договоренности и статья в Конституции были скорее раздражителями, временными неудобствами, нежели основой какого-то долговременного урегулирования проблемы. И тем более, они не считали эту автономию «уступкой» кашмирцам. С конца 1950-х годов Индия планомерно пыталась нейтрализовать кашмирские автономистские чаяния и усиливать контроль за жизнью региона.

Кашмирские лидеры попадали в тюрьму, их организации запрещались, местные выборы фальсифицировались (в 1987 году это даже привело к конфликту с Пакистаном). Это резко ухудшило отношения между индийскими властями и местным населением. Уровень доверия между Дели и Кашмиром можно четко увидеть по явке избирателей на выборах в этом регионе. В последний раз она составила 30%, а в столице Сринагаре – 14% (при общенациональном среднем показателе в 62%).

Один за другим, Дели убирал несущие конструкции «особого статуса» Кашмира. И вот несколько дней назад они решили снести и сам фундамент. Причем, это было больше похоже на какую-то силовую операцию.

Сперва, власти отключили Интернет и связь во всём штате. Затем, ночью, более 30 тысяч индийских военных перебросили в Кашмир, и они установили комендантский час, арестовав лидеров местных общин. На следующее утро министр внутренних дел Индии Раджнатх Сингх внес на рассмотрение парламента пачку законопроектов о «радикальной административно-территориальной реорганизации» территории Кашмира. Депутаты в течение 1,5 часа быстро приняли один закон за другим, лишив Кашмир «особого статуса» и разделив его на две части – провинцию Ладакх и штат Джамму и Кашмир.

При этом,придумали хитрый способ избежать голосования за внесение изменений в Конституцию (в которой закреплена автономия), для которого у них не хватало двух-третей голосов. Лишение «особого статуса» просто произошло по исполнительному указу президента Индии. Согласно процедуре, им необходимы были также подписи руководства Кашмира. Однако в штате уже год нет местного правительства, и он управляется напрямую из Дели через губернатора. Националисты сами спровоцировали развал правящей в Кашмире коалиции в 2018 году, и теперь просто воспользовались подписью губернатора, дабы узаконить отмену «особого статуса».

Ситуация накаляется до предела. Кроме Пакистана, решение Индии вызвало гневную реакцию и соседнего Китая. Вычленение из состава Кашмира провинции Ладакх, граничащей с оккупированным Пекином Тибетом, было воспринято в Поднебесной как попытку Дели отыграть назад ситуацию в Ладакхе, где в последнее время планомерно усиливалось влияние китайцев при тотальном бездействии индийцев. В этом они правы – Моди действительно хочет отыграться и не допустить потери региона, где большинство населения составляют буддисты, с которыми активно заигрывает Пекин.

Пакистан оказался в трудном положении. Решение Индии вынуждает премьер-министра Имрана Хана действовать и придумать какой-то жесткий ответ. Не сделать ничего он не может, ибо покажет свою слабость в глазах населения, кашмирцев и генералитета, фактически правящего страной. Однако агрессивные действия могут снова привести к войне, которой он не желает.

Читайте также: Спор из-за Кашмира: Пекин и Москва – не союзники

Что касается премьер-министр Индии Нарендра Моди он просто сделал то, что хотел сделать всегда. Ведь он считал автономию Кашмира «ошибкой», которая разжигала антииндийские чувства в регионе. Впрочем, как лишение его «особого статуса» поможет эти чувства притупить – не совсем ясно. Безусловно, автономия Кашмира действительно сформировала у местных локальную идентичность и обособленность от остальной Индии (к которой они никогда толком не принадлежали). И произошло это не из-за «особого статуса», как такого, а из-за невыполнения сторонами своих обещаний с самого начала, что и сформировало атмосферу недоверия между Кашмиром и Индией.

У меня нет никаких сомнений в том, что Нарендра Моди добьётся своего. Однако я также не сомневаюсь, что на выходе он получит абсолютно противоположный эффект: рост антииндийских настроений, радикализация кашмирцев, вспышка насилия и активизация террористических группировок в условиях расширения их социальной базы на фоне отчаяния, гнева и злости из-за решения Дели.

И это, пожалуй, один из главных индийско-кашмирских уроков, которые может для себя вынести Украина: не принимать судьбоносные политические решения, ставя узкие политические и электоральные интересы группы лиц выше государственных, и основываясь на нездоровом безумном национал-патриотизме, а не на грамотных программах реформ, информационной политике и экономическом развитии.

Проблема Нарендры Моди и индийских националистов, когда они пытаются «решить» проблему Кашмира – такая же, на мой взгляд, как проблема Петра Порошенко, пытавшегося «разрулить» ситуацию на Донбассе. Во всех случаях в основе лежит одни и те же деструктивные элементы – жажда власти, хроническая потребность поднять рейтинги при отсутствии прогресса в реформировании страны, нежелание по-настоящему решать вопрос и узкая, примитивная трактовка национальных интересов через призму интересов собственной социальной среды.

Главное, чтобы введение «особого статуса» для украинского Донбасса предыдущей политической силой, а с недавних пор и разговоры об его отмене, которые ведутся при новой власти не привело в итоге к тому к чему это привело в Кашмире.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram