Инаугурация президента России Владимира Путина, 2000 год

Двадцать лет назад Владимир Путин был назначен главой правительства России. Никому не известный за пределами Санкт-Петербурга чиновник стал не только главой огромной страны при недееспособном президенте –​ он стал могильщиком неокрепшей и немощной российской свободы слова. Началось возрождение традиций российской пропаганды, пишет Олег Панфилов специально для "Крым.Реалии"

Для появления Путина в российской власти было несколько предпосылок, из которых самые весомые и тревожащие генералов-реваншистов – это разгул либерализма и поражение в первой чеченской войне. Со второй причиной советские генералы в российском Министерстве обороны готовы были разобраться во что бы то ни стало. С первой были серьезные проблемы – Запад уже всерьез думал, что в России наступила демократия и даже есть свобода слова, а генералы считали, что это как раз и губит "великую державу". Нужен был новый человек, и его обнаружили в администрации президента на посредственной должности. Потом прошла быстрая для подполковника КГБ карьера: год – директор ФСБ, полгода – секретарь Совета безопасности, до этого – портфеленосец Анатолия Собчака.

В России произошло то, что происходило раньше в СССР – карьере способствовала не деятельность и публичная политика, а группа товарищей, определявшая кому какие должности занимать. России нужно было сохранить доверие Запада, чтобы убаюкать его обещаниями продолжить демократическое развитие, но при этом вернуть то, о чем мечтала группа советских генералов – "великую державу", советскую империю хоть в каком виде, и "чтобы НАТО близко не подходило к нашим исконным границам". И это были границы не России, а СССР.

Чтобы осуществить реванш, нужно было подавить "заразу" – свободу слова и свободные выборы. Чтобы начальников по-прежнему назначали, а цензура создавала условия для восстановления пропаганды. Согласно чекистской традиции создания общественного мнения, надо кого-то убить, чтобы остальные испугались: 4 сентября 1999 года произошел взрыв в Буйнакске – убиты 64 человека, взрывы в Москве, 8 сентября – погибло 100 человек, 13 сентября – еще 124, взрыв в Волгодонске 16 сентября – убиты 18 человек. При этом не погибло ни одного государственного чиновника, только невинные люди. Никто из сотрудников ФСБ не был уволен за то, что допустил взрывы.

Читайте также: Україні пропонують телекапітуляцію

В сентябре 2004 года, через десять дней после трагедии в Беслане, Путин, выступая на расширенном заседании правительства с участием губернаторов, сенаторов и депутатов, огласил программу политических реформ. Реформы обычно подразумевают развитие демократии и свобод, в России все наоборот – это новые репрессии и ограничение свобод. Испуганный народ спокойно воспринял отмену губернаторских выборов, как отмечалось, "в связи с необходимостью укрепления вертикали власти для более эффективного противодействия террористической угрозе". После отмены выборов терактов стало заметно меньше – видимо, террористы испугались ограничения свободы выбора.

Со свободой слова было чуть-чуть сложнее – общество уже привыкло к свободолюбивому "НТВ" и его "Куклам", к нескольким газетам и журналам, которые заметно отличались от постсоветской пропагандистской макулатуры. Когда начался реванш на Северном Кавказе – вторая чеченская, спецслужбы ограничили в первую очередь работу журналистов, введя большое количество ограничений и аккредитаций, их необходимо было получить, чтобы попасть в Дагестан и Чечню. Теперь освещать войну могли только государственные СМИ и особо доверенные журналисты, которые не будут брать интервью у чеченского сопротивления, а скажут все, что нужно Кремлю.

Теперь мир ничего не знал о реально происходящем в Чечне, о применении ракет и бомбардировщиков, о ковровых бомбардировках и многочисленных похищениях людей. Одновременно Путин убаюкивал Запад словами о свободе слова и необходимости "некоторых" ограничений для "борьбы с терроризмом". Если у Запада появлялись сомнения в словах Путина, то опять что-нибудь взрывалось, и опять погибали не государственные чиновники, а обычное население.

К сентябрю 2000 года все было готово, чтобы Путин начал очередные "реформы" – 9 сентября он подписал странный документ, Доктрину информационной безопасности. Три десятка страниц, в которых лишь несколько раз встречается словосочетание "свобода слова" и присутствует несколько десятков упоминаний об "информационной войне" и "информационном оружии". Эта Доктрина – не закон, это декларация о восстановлении традиций советской цензуры и пропаганды. Теперь в России вводилась должность заместителя губернатора по информационной безопасности, в обязанности которого входил контроль за работой местных телеканалов и редакций газет.

Одним из главных пунктов Доктрины был этот – "доведение до российской и международной общественности достоверной информации о государственной политике Российской Федерации и ее официальной позиции по социально значимым событиям в стране и мире". А стратегическими целями являются "защита суверенитета, поддержание политической и социальной стабильности, территориальной целостности Российской Федерации". С сентября 2000 года в России любое слово становится оружием, слово в адрес Путина или любого чиновника может быть расценено как тяжкое преступление.

Читайте также: Каков есть русский человек и на чём "русский мир" зиждется

Дальше, как и ожидалось, началась зачистка информационного пространства – уничтожение талантливой команды "НТВ", закрытие газет и журналов, приведение свободомыслия в состояние государственного единомыслия. Девять лет правления Бориса Ельцина оказались бесполезными для становления российской свободы слова, а подготовленные и уже ставшие популярными журналисты, отличавшиеся смелостью и порядочностью, очень быстро вернулись в государственное стойло путинской пропаганды. Сказалось отсутствие традиций свободы слова, а временное состояние оказалось увлечением, но не профессией, многие поняли, что государственником быть выгоднее.

Конечно, ограничение, а потом и вовсе запрет на свободу слова были не сиюминутным желанием Путина и генералов, планы у них были грандиозные и они начали скоро воплощаться. Вначале война в Грузии в 2008 году, куда пропагандисты уже открыто ездили на танках и бронетехнике, писали бодрые статьи и репортажи о "доблестной русской армии", показавшей "робким грузинам" свою силу. Само собой, они не писали, почему война готовилась несколько лет, а закончилась за пять дней, и почему российская армия уползла из Грузии, так и не добившись главного – смещения Саакашвили и установления лояльного Кремлю режима.

Информационная война была частью реальной войны, но она оказалась неэффективной из-за языкового барьера – в Грузии количество использующих русский язык составляет небольшой процент, и воздействовать на грузинское население русская пропаганда не могла. Совсем другой ситуация оказалась для Украины, где и процент русскоязычных больше, и понимающих – подавляющее большинство. Российская пропаганда и раньше активно воздействовала на украинцев в пропаганде "русского мира", но теперь началась настоящая война.

За 20 лет Путин создал новое информационное пространство, восстановив советскую структуру агентств и телеканалов, добавив интернет-сайты и расширив Уголовный кодекс, в котором теперь шесть (!) статей, которые могут непосредственно наказывать людей за слово, не понравившееся чиновникам. Уже в первые годы правления Путина правозащитники фиксировали по 50-70 уголовных дел против журналистов. Потом к "преступникам" присоединились пользователи интернета – участники форумов и социальных сетей. Ситуация стала реально похожей на ту, когда в СССР сажали с тюрьму за анекдот или политическую шутку.

Путину удалось восстановить многое из советских традиций, и самое главное – ему досталось послушное население, любящее "сильную руку" и по-рабски воспринимающее любое начинание своего вождя: если Путин сказал, что "русский мир" – это лучше, чем "грузинский" или "украинский", то так и должно быть. Несколько "форточек" с видимостью свободы слова, но с аудиторией незначительной, не могут изменить ситуацию, но могут контролировать информационное пространство ограниченного круга оппозиционно настроенных людей. Аудитория "Эха Москвы" со слушателями в два миллиона человек – важная, но незначительная для политики аудитория.

Все эти годы международные правозащитные организации включают Путина в список "врагов прессы", но ситуация не меняется и вряд ли изменится в ближайшие годы. Политически активные россияне борются с Путиным, а не с системой – в обществе даже нет намека на обсуждение истории России последних двух-трех веков, когда создавалась империя с помощью захватов, оккупаций и аннексий. Эта ментальная проблема россиян помогает Путину сохраняться у власти и уничтожать любые свободы. О демократии речь вообще не идет.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram