1 декабря режиссер фильма "Terra Visionis" Владимир Подгорецкий пригласил меня на премьеру его короткого фильма по повести Светланы Александровны Алексиевич "Чернобыльская молитва" .

Премьера проходила в большом зале старого Дома Кино на Васильевской улице, куда я часто прорывался в ранней молодости на показ разных хороших лент – помню "Андрея Рублева" Тарковского, "Царя Эдипа" Пазолини. И теперь этот запущенный, со следами разрушения, когда-то знаковый культурный центр навевал грустные воспоминания о давно ушедшей молодости.

Неспешно собирались люди – мои ровесники "ликвидаторы", их вдовы, дети, юные, затянутые в форму курсанты МЧС, которых привели чуть ли ни строем. Инсталляции в фойе в духе того времени, хроника тех лет начала перестройки.

"Ускоренье – важный фактор, да не выдержал реактор, и теперь наш мирный атом вся Европа кроет матом" – крутилась у меня частушка 1986-го. И еще вспоминал, как мы возвращались из байдарочного похода на поезде Львов-Петербург в середине мая, через две недели после катастрофы. И крепкая западенка проводница на вопрос, как там у вас на Украине (в Украине тогда никто не говорил, уж простите), отвечала на простом русском языке – да всё хорошо, только эта ё-ая радиация всех зае...ла".

Ни она, ни мы тогда ничего не знали. Не знали, что радиацией поражены миллионы людей, что десятки, а, скорее всего сотни тысяч умрут из-за нее или станут инвалидами... Многого мы не знаем до сих пор.

Многого не знает и Владимир Подгорецкий. Но он нашел путь, конечно, вдохновленный Светланой Алексиевич.

Рассказать об этом фильме, выдержанном в стиле притч Сокурова, невозможно. Но как значимо, что начинается он в разоренном ампирном храме – светлом, пустом, оскверненном...

На ступенях амвона играет маленькая девочка, но не столько играет, сколько мучает свою куклу. А за ней присматривает молодая женщина – главная героиня.

Пустой храм – разоренная, опустошенная душа России. Потом будут дезактивационные душевые, в которых вдруг на нее вместо воды льется грязь – и рассказ о том, как ее и других жен "ликвидаторов" обманывали власти, чтобы отделаться от них, и как они пытались обманывать власти, чтобы пробиться к умирающим мужьям – ложь, ложь, ложь...

Читайте также: Мінісеріал "Чорнобиль" став тріумфатором європейської премії

Грязь вместо воды, мусор вместо благолепия храма... И еще фильм начинается со старого, на голубой тряпичной бумаге напечатанного Священного Писания – Scriptum Sacrum, которое подложил под гноящиеся пальцы ног бездомный бродяга на лестнице...

Убийственное физическое излучение обнажает свой глубинный смысл. Лучи смерти начались отвержением, попранием Духа и завершились страшной гибелью людей и земли.

Большой спортивный бассейн с чистой водой. Героиня бросается в него, а потом выходит, и ее босые ноги сочатся кровью, разрезанные стеклом и битой кафельной плиткой. Мы не можем отмыться, пока не очистим наш дом от прошлой скверны. Она будет ранить нас снова и снова...

Эпилог. Потерявшая мужа и новорожденного второго ребенка, героиня уже старуха. Её сухие седые волосы раздувает дымный ветер. А девочка, ездившая по кукле велосипедом, всё также мала. И стоит среди бетонных руин, из которых всё также нет выхода. И лестницы рухнувших конструкций обрываются в гулкую пустоту...

Прошли десятилетия, но пути в будущее мы так и не построили...

Понят ли этот фильм? Мне первому дали слово после просмотра. И я, чувствуя неловкость перед ветеранами, которым я соответствовал годами, но не испытаниями, извинившись и поблагодарив их, сказал – если бы наша страна не отгородила себя от всего мира железным занавесом еще в 1917-м катастрофы скорее всего не было.

Читайте також: "Майте повагу": блогери, які відвідують Чорнобиль, роблять недоречні знімки на місці трагедії. ФОТО

Мировая наука, международный мониторинг, высокие технологии обеспечили бы большую безопасность. А открытость, привлечение ученых и врачей со всего мира, если бы катастрофа всё же случилась, позволила бы минимизировать ее последствия. Но мы всё лепили в тайне от всех, где воруя технологии, где изобретая своё, доморощенное, а потом и скрывали от всего мира случившееся.

Врали безоглядно, секретили наотмашь, от "а" до "я" и пытались человеческой плотью закидать взорвавшийся реактор. Людей у нас большевики всегда держали за расходный материал самый малостоящий, практически –  даровой. Храм то духа давно опустел и человек стал за ничто... И остается за ничто до сих пор...

До этих пор меня еще слушали, а тут "ликвидаторы" стали кричать, свистеть, топать ногами.

– У нас были самые лучшие технологии!

– У нас самые лучшие люди!

– Если бы ни мы, жертвовавшие собой, то и Москва и Париж уже давно были бы такими, как Припять...

Я не стал спорить. Мы с Ольгой поднялись и ушли. Режиссер и еще два-три человека вышли с нами, говорили слова поддержки, солидарности. Но слова были не нужны. Поддержкой мне стал сам фильм. Там всё показано глубоко и верно. Надо только уметь смотреть. И, увы, эпилог фильма, повторился в яве.

В книге "История России. ХХ век" мы написали об этой катастрофе – 5.3.2 катастрофа на Чернобыльской атомной электростанции.

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 года в 1 час 23 минуты на четвертом блоке Чернобыльской АЭС (самом новом на станции, введенном в действие в 1984 г.) произошла крупная ядерная авария, равнозначная по выбросу радиации 500 атомным бомбам, сброшенным в 1945 г. на Хиросиму и Нагасаки. В атмосферу было выброшено около 190 тонн радиоактивных веществ и 8 тонн радиоактивного топлива. Пожар на станции длился почти две недели. С огнем боролись войска и мобилизованные по всей стране "ликвидаторы".

Радиоактивному облучению подверглось около 7 млн. человек. Тысячи людей получили запредельные дозы облучения. Площадь загрязнения долгоживущими радионуклидами составила сотни миллионов гектаров на территории Украины, Белоруссии и России. Отдельные пятна обнаруживались в Прибалтике и Польше. Катастрофу пытались скрыть. Первомайская демонстрация в Киеве проходила под радиоактивным дождем, о чём люди не ведали.

Партийные чиновники, отправляя свои семьи вне очереди на самолетах и поездах из зоны поражения, а на весь мир врали о безопасности людей в отравленных радиацией зонах. О резком скачке радиоактивности первой объявила Швеция, до которой достигла повышенная радиация. На ликвидацию катастрофы были брошены 84,5 тыс. человек, из которых к началу ХХI века более половины умерли от облучения или стали инвалидами.

Чернобыльская катастрофа была прямым следствием порочности советской системы безопасности на атомных станциях, некомпетентности высшего руководства и технических недоработок в реакторе РБМК-1000, из-за взрыва которого и случилась трагедия. Еще в 1975 году на Ленинградской АЭС произошла авария: разгерметизировался канал на таком же реакторе, как в Чернобыле. Комиссия из сотрудников Института атомной энергии им. Курчатова разобралась в ее причинах и выдала рекомендации по устранению технических неполадок, но за 11 лет ничего не было сделано.

В 1983 году, когда производилась загрузка реактора 4-го энергоблока технологическим топливом, были сделаны физические измерения характеристик активной зоны и обнаружено крайне опасное явление – стержни аварийной защиты при своем движении вниз в течение пяти секунд вносили в реактор не отрицательную, а положительную реактивность. Однако комиссия по физическому пуску сочла возможным допустить реактор к эксплуатации. С комиссией согласился и инспектор Госатомэнергонадзора.

Начальник группы по надежности и безопасности атомных станций с реакторами РБМК лаборатории Института имени Курчатова, доктор физико-математических наук Вячеслав Павлович Волков неоднократно подавал докладные записки с обоснованием опасности реактора и давал предложения по его усовершенствованию. Внимания на них никто не обращал.

Когда В.П. Волков приехал на Чернобыльскую АЭС и вскрыл массу нарушений техники безопасности, директор АЭС Брюханов сказал ему буквально следующее: "Что ты беспокоишься! Да атомный реактор – это самовар, это гораздо проще, чем тепловая станция, и персонал у нас опытный, так что никогда ничего не случится".

Ни Научный руководитель работ по созданию реактора академик А.П.Александров, ни Главный конструктор академик Н.А. Доллежаль не сделали ровным счетом ничего для усовершенствования реактора ни после аварии на Ленинградской АЭС, ни после результатов пусковых испытаний в Чернобыле, ни после серьезных предупреждений В.П. Волкова.

Незадолго до катастрофы академик Александров публично выступал по радио с заявлениями о "высочайшей надежности наших реакторов". 88-летний министр Среднего машиностроения академик Е.П. Славский 26 апреля 1986 года заявил, что стабильность в советской атомной промышленности не вызывает сомнений, хотя есть и отдельные "узкие места", к которым относятся финансовые недоработки, слегка повышенный травматизм и какая-то "мелкая" авария на Чернобыльской АЭС.

Ко времени этого заявления трагедия на Чернобыльской АЭС уже развернулась в полную мощь.

В ночь с 25 на 26 апреля 1986 г. дежурство по пожарной охране АЭС нес караул под руководством лейтенанта Владимира Правика. В 1 час 23 минуты ночи над энергоблоком вдруг взлетели горящие куски и искры, часть их упала на крышу машинного зала. Начался пожар. В 1 час 30 минут пожарная машина В. Правика прибыла к месту трагедии. По внешним признакам – отблескам пламени на кровле машинного зала и аппаратного отделения – лейтенант определил очаг горения и организовал тушение пожара со стороны машинного зала. Это было единственно верное решение, так как оно предотвратило крушение металлических ферм. Час и двадцать минут Владимир Правик находился под действием смертоносных лучей радиации, но свой долг он и его экипаж выполнили: распространение огня и еще более страшная катастрофа были предотвращены.

В 1 час 35 минут к месту аварии прибыл дежурный караул другой пожарной части города Припяти во главе с лейтенантом Виктором Кибенком, который возглавил звено газо-дымозащитной службы, обеспечил подачу воды на кровлю машинного зала. Его расчет работал в помещениях, прилегающих к активной зоне реактора, где уровень радиации был очень велик. Виктору Кибенку и его бойцам удалось предотвратить распространение огня в сторону третьего энергоблока.

В 1 час 46 минут прибыл начальник пожарной части майор Леонид Телятников. Этот день был последним в его отпуске. Взяв руководство тушением пожара в свои руки, он полностью локализовал очаг огня, первым заметив свечение в реакторном зале, которое означало смерть от радиации.

С 3 часов 30 минут была проведена частичная замена людей. К этому времени уже были сосредоточены 37 подразделений пожарной охраны. Пожарники понимали, на что они шли, но, несмотря на угрозу сильного радиационного поражения, мужественно сражались с огнем. Иван Шаврей, его брат Леонид, Александр Петровский, Иван Бугрименко и другие бойцы пожарной охраны проявили истинное самопожертвование.

Если бы не их мужество, огонь мог перекинуться на другие энергоблоки, и катастрофа приняла бы еще более ужасный характер. От огня и проникающей радиации погибло шесть человек: лейтенанты Владимир Правик и Виктор Кибенок, старшие сержанты Николай Титенок и Василий Игнатенко и сержанты Владимир Тищура и Николай Ващук.

Посмертно лейтенантам Владимиру Павловичу Правику и Виктору Николаевичу Кибенку было присвоено звание Героев Советского Союза. Молодым офицерам было всего 24 и 23 года. Звание Героя Советского Союза получил и майор Леонид Телятников, который, по счастью, остался жив: ему была сделана операция по пересадке костного мозга. Он умер от последствий аварии в 2004 году. Большинство бойцов пожарной охраны, также перенесших подобные операции, вскоре умерли от последствий лучевой болезни.

В дело были брошены войска химической защиты и авиация. Наиболее опасная и сложная задача выпала на долю вертолетчиков. Огромную организационную работу провел Заместитель командующего ВВС Киевского военного округа, генерал – майор Николай Тимофеевич Антошкин, в течение 40 дней лично руководивший действиями своих подчиненных.

В ночь с 25 на 26 апреля по тревоге были подняты вертолеты гвардейского вертолетного полка, летчики которого недавно прибыли из Афганистана. Полковник Б. Нестеров, прилетевший на базовый аэродром раньше, организовал прием вертолетов, размещение личного состава, обеспечение всем необходимым, а утром вместе с полковником А.Серебряковым вылетел в Чернобыль.

Ранним утром 26 апреля первый экипаж вертолетчиков под командованием капитана Сергея Володина пролетел над реактором и доложил обстановку командованию. Задача перед вертолетчиками стояла и серьезная, и смертельно опасная: необходимо было наглухо запечатать кратер реактора мешками с песком. Уровень радиации над реактором составлял 500 рентген в час, а для одного попадания необходимо было зависать над точкой выброски на высоте 150-200 м. на 2 минуты.

Средств защиты у летчиков не было никаких, лишь потом они стали подкладывать под сиденья свинцовые прокладки. Начальник Химических войск МО СССР генерал – полковник Владимир Карпович Пикалов (1924-2003) лично провел химическую разведку зараженной территории, подвергаясь риску радиационного поражения. Ему, прошедшему огонь Второй мировой войны, не впервой было рисковать жизнью. За доблесть и мужество, проявленные при ликвидации аварии, В.К. Пикалову и Н.Т. Антошкину было присвоено звание Героев Советского Союза.

Всего по состоянию на 1 мая 1986 года вертолетчики сбросили на реактор 1900 тонн песка. Правительству СССР срочно потребовалась авторитетная фигура из Академии наук, способная, во-первых, оценить опасность трагедии и сформулировать концепцию ее ликвидации, а, во – вторых, успокоить мировое общественное мнение. Выбор пал на молодого академика, доктора химических наук Валерия Алексеевича Легасова (1936-1988).

В четвертом блоке находилось более двух с половиной тысяч тонн графита, который горел со скоростью одна тонна в час, т.е. за 240 часов горения эта масса могла заразить продуктами радиационного распада огромную территорию.

Академик Легасов принял решение нейтрализовать горящий графит максимальным количеством боро-содержащих компонентов. Вертолетчики под командованием Евгения Петровича Рязанцева сбросили в кратер реактора более 40 тонн карбида бора и 2400 тонн свинца. Вскоре началось строительство защитного саркофага вокруг разрушенного реактора. Специалисты – метростроевцы пробили под реактором тоннель, длиной 136 метров, далее для охлаждения под реактор был пущен жидкий азот, а позже началось подведение мощной плиты, лежащей ниже всех фундаментов энергоблока, которая стала основой саркофага.

При помощи мощных кранов были установлены металлические фермы, образующие замкнутые объемы по 40 кубических метров каждый, которые заполнялись жидким бетоном, подаваемом мощными насосами. 15 ноября 1986 года строительство саркофага было завершено.

Академик Легасов, получивший серьезную дозу радиации и вынужденный для спасения престижа страны перед всей мировой общественностью скрывать масштабы трагедии, застрелился 26 апреля 1988 года – ровно в день двух-летней годовщины катастрофы. В 1996 году В.А. Легасову посмертно указом Президента Бориса Ельцина было присвоено звание Героя России.

Читайте также: Светлана Алексиевич: "Я не думала, что в нас так много остатков сталинизма"

В результате катастрофы Припять стал мертвым городом. Вне зоны поражения был возведен новый город – Славутич. Работы по ликвидации последствий аварии велись еще долгое время. К ним привлекались воинские части, курсанты училищ химической защиты, призванные из запаса военкоматами специалисты, которых в народе стали называть сокращенно "ликвидаторами". Многие из этих людей получили серьезные дозы радиоактивного облучения и стали инвалидами на всю жизнь. Не закончены работы по последствиям ликвидации аварии и по сей день.

Суд, приговорив директора Чернобыльской АЭС Брюханова и его ближайших помощников к длительным срокам тюремного заключения, ни слова не сказал о системном характере трагедии, расплачиваться за которую, проявляя при этом героизм, должны были ни в чем не повинные люди.

3 июля, на Политбюро, М.С. Горбачев говорил о Чернобыле: "Ситуация очень серьезная Ни в коем случае не согласимся ни на какое шапкозакидательство: мол, ничего особенного, бывает… Происшедшее – событие чрезвычайного порядка, близкое к применению оружия массового уничтожения… Мы понесли огромные потери, и не только в экономике. Были и будут жертвы. Нам нанесен политический ущерб. Поставлен под сомнение уровень всей нашей работы в области энергетики. То, что произошло, дискредитирует нашу науку и технику. Ситуация очень серьезная. И ни в коем случае мы не согласимся ни при решении практических вопросов, ни при объяснении практических вопросов скрывать истину. Мы несем ответственность и за оценку происшедшего, и за правильность выводов. Наша работа теперь на виду у всего народа и у всего мира. И думать, что мы можем ограничиться полумерами и ловчить, недопустимо. Нужна полная информация о происшедшем. Трусливая позиция – это недостойная политика".

Вскоре после Чернобыльской катастрофы был, впервые за семьдесят лет, снят запрет на публикацию репортажей об авариях, повлекших много-численные жертвы, о стихийных бедствиях и о том, чего в СССР якобы не существовало: о взяточничестве, воровстве, наркомании, проституции, СПИДе. Облик советской прессы начал меняться.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і Telegram