Вовсе не потому, что они такие доверчивые, рассказывает психолог из Кильского университета Роан Капитани

Многие люди рассказывают детям о толстом бородатом человеке в красном, который живет в ледяной тундре на вершине мира. Ему поручено судить о нравственной ценности детей во всем мире. У него есть список. Он проверил его дважды. И нет никакой возможности для апелляции.

Мы обещаем детям, что в известную дату под покровом ночи он проберется в дом. И вынесет свой приговор. При подготовке принято ставить и наряжать дома елку (срубленную или искусственную) и оставлять подношения в виде жирного печенья и молока. Затем толстяк повторит этот процесс несколько миллиардов раз при помощи летающих северных оленей.

Почему же дети верят во что-то настолько абсурдное? И что эта вера говорит о том, как дети начинают различать, что реально, а что нет?

Дети рассудительны

Можно было бы подумать, что дети особенно восприимчивы к фантазиям. И хотя это не совсем неправда, дети обычно ведут себя достаточно рассудительно и скептически. И заставить их поверить в фантазии без значительных усилий очень сложно.

В одном исследовании, известном как «Принцесса Алиса», авторы сказали детям, что в комнате находится невидимая и воображаемая принцесса Алиса, которая сидит на соседнем стуле. После этого дети остались одни и получили возможность схитрить при выполнении задачи за вознаграждение. Лишь немногие дети поглядывали в сторону пустого стула, еще меньше помахали руками по тому месту, где якобы должна быть Алиса, и были лишь очень слабые статистические доказательства того, что этот рассказ вообще повлиял на поведение детей — другие авторы, включая меня, не смогли воспроизвести этот эффект.

Читайте также: Як святкують Новий рік та Різдво в Йорданії – розповідь українки

А есть другое исследование — «Конфетная ведьма». В нем два разных взрослых побывали в школе, рассказали детям о Конфетной Ведьме и показали ее фотографии. Им сказали, что в Хэллоуин Ведьма обменяет их конфеты на игрушку (если они смогут не слопать их — непростая задача для ребенка). Родителям нужно было заранее позвонить Конфетной Ведьме. В результате многие дети поверили в существование Конфетной Ведьмы, а вера некоторых сохранилась и через год.

Основное различие между этими двумя исследованиями заключается в том, сколько усилий приложили взрослые, чтобы убедить детей. Дети довольно чувствительны к усилиям — и не без оснований.

Поступки значат больше, чем слова

Детство — это уникальная жизненная стадия, в которой половое созревание откладывается ради роста мозга и социального обучения. Исторически сложилось так, что единственный способ узнать о чем-то, чего вы непосредственно не испытали, — это полагаться на доказательство. Дети могут различать фантазию и историю, оценивать достоверность доказательств и предпочитают утверждения с научным обрамлением. Дети во многих культурах реже, чем взрослые, дают сверхъестественные объяснения маловероятным событиям. На самом деле дети учатся у взрослых придумывать такие объяснения.

Теория предполагает, что ритуалы могут быть особенно влиятельным видом доказательств. Теория Джо Хенриха о демонстрациях, улучшающих правдоподобие, предполагает, что учащиеся (например, дети), чтобы избежать эксплуатации, должны обращать внимание на образцовые действия — например, взрослых — и пытаться определить, насколько те верят в то, что демонстрируют. При этом дети опираются на то, стали бы взрослые прилагать столько усилий, если их убеждения неискренни. Проще говоря, действия говорят громче, чем слова.

Читайте также: 8 цікавих фактів про Різдво у США

Санта-Клаус как часть Рождества — отличная демонстрация того, что взрослые добровольно участвуют в длительном и затратном культурном ритуале. Санта должен существовать, иначе зачем моим родителям это делать? Хитрость, конечно, в том, что мы снова и снова говорим детям, что елка, рождественские списки, печенье и стаканы молока предназначены для Санты, а не дань традиции.

Создавать веру сложно

Поскольку наша культура пропитана празднованиями Рождества и Нового года, оно считается само собой разумеющимся. А поскольку Санта — это ложь, которую мы говорим детям, мы не принимаем его всерьез. Тем не менее, и Рождество, и Санта могут многое рассказать нам о себе и о том, как мы начинаем понимать реальность.

Санта, Зубная фея и Пасхальный кролик довольно-таки уникальны. Они требуют участия в социальных нормах и культурных ритуалах гораздо больше других сверхъестественных персонажей (за исключением религиозных). Дети не так сильно сбиты с толку тем, что реально, но чувствительны к разнообразию подсказок, которые мы, взрослые, им даем.

И когда речь заходит о Санта-Клаусе или Деде Морозе, мы не только не предъявляем претензии, но и участвуем во многих детальных сценариях, которые выглядят слишком затратными, чтобы быть ложными. Мои предварительные исследования показали, что персонажи, которые чаще всего ассоциируются с ритуалами, считаются самыми реальными — даже более реальными, чем, например, пришельцы и динозавры.

Дети чувствительны к нашим поступкам — пению колядок, установке дома елки, оставлению молока и печенья, — и они участвуют в этом. Результатом становится вера: мама и папа не сделали бы этого, если бы не верили, поэтому Санта должен быть настоящим.

Зачем им меня обманывать?

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і YouTube

Оригинал на The conversation

Перевод – Ideanomics