Вышедшее в Financial Times интервью с президентом Франции Эммануэлем Макроном  рисует образ нового мирового порядка на котором стоит остановиться отдельно.

На фоне интеллектуального застоя, наблюдаемого на уровне лидеров глав государств, сконцентрированных в большинстве на текущем моменте, необходимо отдать должное смелости французского президента, который не боится говорить и думать о будущем даже в разгар текущего кризиса.

Вышедшее в Financial Times интервью с президентом Франции Эммануэлем Макроном  рисует образ солидарной Европы и мира, которая может возникнуть, если удастся преодолеть волну популизма и риск подъема правых сил, на фоне неизбежного усиления государств в условиях режимов чрезвычайного положения. К сожалению, этот образ не более чем песчаный замок.

Французский президент – не романтический мечтатель, а трезво мыслящий политик, способный оценивать экономические и политические риски в масштабах своей страны, региона и мира. В своем видении он говорит, о необходимости большей автаркии особенно в области медицинских технологий, адекватно оценивает сложности связанные с ростом авторитаризма в Восточной Европе, хрупкость европейского экономического баланса, фактически находящегося в милости германских и голландских налогоплательщиков и их согласия оплатить итальянские и испанские долги.

Будущего Макрона описано ближе к концу длинного интервью. Ключ к его пониманию находится в следующем отрывке: “ [капитализм привел к тому, что] уровень неравенства в развитых странах рос, особенно в последние годы  … Возможно, пандемия COVID-19 даст ему возможность продемонстрировать, что он пытается сделать капитализм более человечным … , чтобы спасти планету от разрушительного воздействия глобального потепления … По словам Макрона, стало понятно, что, если люди могут сотворить немыслимое со своими экономиками, чтобы замедлить пандемию, они вполне способны сделать то же самое, чтобы приостановить катастрофические изменения климата”.

Читайте также: Президент Франції застерігає від "наївності" щодо Китаю

Перефразируя вышесказанное в соответствии с правилами логики, получается следующая цепочка предпосылок.

Во-первых, существующий капитализм недостаточно человечен. То есть, капитализм не соответствует некоему этическому критерию, будучи при этом прекрасным инструментом производства благ, дань чему Марон отдает ранее в интервью.

Во-вторых, мерилом человечности, а значит этическим критерием, является отношение к экологии в целом и изменению климата в частности, а также уменьшение неравенства в обществе. 

В-третьих, любые меры в принципе оправданы, чтобы приостановить глобальное потепление. Из этих посылок логически можно сделать единственный вывод: основой гармоничного общественного мироустройства в посткризисном мире должна стать этика экологизма и связанного с ней большего равенства; при этом не существует каких-либо принципиальных ограничений на экономические/социальные преобразования, потери, в том случае если будет этически оправдано.

Первая посылка может быть истинной при определенной трактовке, причем, скорее всего, не той которую подразумевал Макрон. Вторые и третьи ложны. Соответственно, ложен и конечный вывод, который, если рассматривать его как интеллектуальное упражнение, в лучшем случае утопичен, а в худшем, если понимать его как основу политического курса, опасен для человечества.

С первой посылкой можно согласиться, если под этическим стандартом, которому не соответствует капитализм, признать попытку свести всю полноту человеческой жизни к экономической деятельности. Капитализм не этичен только в той мере, в каком глобализм и глобальный либерализм, как последняя итерация Просвещенческого проекта, объявили Экономику “Новой Религией”. При этом капитализм, если понимать под ним систему производства экономических благ, основанную на праве частной собственности, тяжелом и упорном труде, самоограничении, терпении, честности и долге в – целом личной ответственности за собственное благо, – самая этическая экономическая система из опробованных в массе своей человеком. Другое дело, человеческая жизнь и человеческие потребности не ограничиваются сферой экономики и богатством, но здесь претензия скорее не к капитализму, а тем политическим течениям, которые провозгласили его самодостаточным, а рыночную эффективность единственным критерием социальной значимости.

Вторая посылка Макрона, что этическим критерием может быть Экология и равенство просто ложна, как минимум в силу отсутствия связи между этими понятиями. В Экологии (или в Природе пользуясь традиционным для 19 века термином) не может быть никакого этического принципа: системы координат лучше/хуже. Любой этический стандарт предполагает объективную ценность, а любая объективная ценность – продукт человеческого сознания. Человек может сказать, что неравенство хуже равенства, но в природе уничтожение одного вида другим не лучше и не хуже – это просто часть эволюционного процесса. Последовательный сторонник теории эволюции может только отметить, что человек – самый приспособленный к жизни вид, постоянно раздвигающий свое жизненное пространство.

Читайте также: Трамп возомнил себя царем: чем закончится эпидемия коронавируса в США

Первичное возражение к критике сформулировано в самой статье Макрона. Допустим речь идет не об экологии как источнике человеческого этического стандарта, но об экологии как факторе качества человеческой жизни, который приобрел столь большое значение, что стал этическим. Именно этот аргумент, по сути, использует французский президент, предполагая, что: “Люди скажут: „Я не согласен с выбором того общества, в котором мне придется дышать таким воздухом, из-за которого мой ребенок будет страдать бронхитом. Помните, вы всё остановили, чтобы справиться с COVID-19, а теперь хотите заставить меня дышать грязным воздухом!"”.

Этот утилитаристский тезис имеет смысл, только при условии принятия другой предпосылки, а именно что абсолютной ценностью является сам факт человеческой жизни, ее биологическое выживание. Проблема в том, чтобы дать этическую оценку этому тезису, необходимо обладать внешней по отношению к нему системой ценностей: идея “Должно делать то-то, ради сохранения человеческого вида”, не отвечает на вопрос “почему человеческий вид должен быть сохранен?”. Лучшее, что может предоставить биология – инстинкт, но непонятно почему отдельный индивид в рамках биологического мышления должен предпочесть инстинкт видового выживания, скажем инстинкту размножения, инстинкту личного самосохранения и т.д. Более того, если быть последовательным, то проблема вируса и изменения климата не в том, что он угрожает человечеству как виду, да количество пострадавших огромно, но на данный момент никто не сомневается, что перспективы homo sapience на выживание надежны с биологической точки зрения.

Второе возможное развитие тезиса французского президента - изменение этического стандарта качества жизни: “Экологическое качество жизни – это объективная ценность, предпочтительная по отношению к другим, новое неотъемлемое универсальное право”. Данный тезис неверен как логически, так и фактически. Логически, опять возникает проблема: “кто установил этот этический критерий”, так, как только в том случае если источник этического суждения внешен и объективен по отношению к тому, о чем выносится суждение, возможно в принципе вынести этическое суждение. Возможный ответ “это самоочевидно”, не совпадает с тем, что известно о человечестве и природе.

То, что делает человека собственно человеком в культурном и цивилизационном смысле этого слова, а не только как представителя вида homo sapiens, не досталось нам напрямую от природы. Как и все части животного мира человек способен на поглощение материи ради роста, и преобразование материи ради размножения, на восприятие мира посредством органов чувств. Но абстрактное мышление, сложное самовосприятие, совесть, логический анализ, творчество – сугубо человеческие, а не природные феномены, и именно эти не-экологические вещи являются объективными потребностями, гораздо более важными, чем навязываемый борцами за природу экологизм и комплекс вины по отношению к окружающему миру. Нельзя сказать, что “человек не заслуживает планеты Земля”, как заявляют экоактивисты, просто по той причине, что произнести эту фразу может только человек, понимаемый как этический разумный субъект, а не человек как часть животного мира. У планеты нет мышления или совести.

Читайте также: Впервые с далекого 1992 года: ВВП Китая рухнул на 6,8% за I квартал

Жизнь человека действительно ценна сама по себе, но гораздо более для человека ценна и необходима жизнь осмысленная. И выживание ради выживания таковым смыслом быть не может, так как оно не предоставляет жизни трансцендентного измерения: того, ради чего стоит не жить,  а умирать. Человек единственное существо способное пожертвовать собой своим временем, благосостоянием, а в конечном счете и жизнью, полностью осознавая окончательность этого выбора, не только ради материальной выгоды, но и ради ценностной цели, будь то искусство, спасение товарища солдатом на поле боя, или например из недавних новостей – поступок итальянского священника, отдавшего свой аппарат ИВЛ более молодому пациенту и скончавшегося без необходимой помощи. Именно этот дар – выхода за биологические в прямом ограничения, и создал культуру и цивилизацию.

Подводя промежуточный итог, во второй посылке французского президента содержится заблуждение. Невозможно опираясь на природу создать некую этическую систему ценностей для человека. Если, как предлагает Макрон, главная задача посткризисного мира в том, чтобы остановить глобальное потепление, то эта задача может быть поставлена. Но только с точки зрения технической адаптации к меняющимся внешним условиям. Проблема, что в таком случае никаким образом не решается вторая часть его тезиса о более человеческом капитализме, а шире о новой нравственной основе вместо капитализма и глобализма, которые как показал коронокризис себя исчерпали.

Третья же посылка Макрона, напрямую связанная со второй, посылка о том, что ради приостановки (то есть всегда можно будет сказать, “мы пытались, но увы не получилось, несмотря на все жертвы”) глобального потепления, и ради новой гражданской религии экологизма  в целом, в принципе допустимы любые политические меры – не только неверна, но и ужасна. Поставив Природу над человеком, любой политик логически находится на пути к биополитике в самом страшном смысле этого слова. Вместо соотношений человека и природы создается некое новое единство естественного порядка, чьи требования абсолютны и не подлежат обсуждению, а мир в этом сценарии, рискует превратиться в нечто среднее между Аушвицем и Гулагом, под контролем бюрократов и ученых. Страхи конспирологов о глобальном правительстве, контролирующего каждый аспект биологической жизни человека: рождение, размножение, стерильность, метаболизм и в конечном итоге смерть, становятся на шаг ближе из воображаемого в реальное. Разрушение экономик стран и трудов жизни поколений, постановка людей в полную экономическую зависимость от государства в условиях карантинов и разрушенных экономических цепочек, обречение миллиардов на бедность, ситуация постоянной слежки и отсутствия приватности - не просто “побочный ущерб”, на который можно закрыть глаза.

Читайте также: После коронавируса: как пандемия может изменить мир

Все эти “издержки”, как минимум радикально ставят вопрос о соразмерности цели и средств в борьбе за Новый Зеленый Курс, в особенности в силу того факта, что этическая мотивация подобных действий не в коей мере не объективна, а является в определенном смысле модой, как “права человека” в последние 70 лет. В противном случае грустным предзнаменованием будущего станет тот факт, что одним из первых “зеленое крыло” и фиксация на идеях гигиены возникли в нацистской партии в 1930-ые годы XX века, как и, впрочем, культ стерильности. Да и в целом есть ирония, что те политические силы, которые столетиями рассуждали о священных неотъемлемых человеческих правах и достоинстве, оказались готовы выкинуть их в течение нескольких дней во имя карантина, параллельно поставив эти самые права ниже, чем права животного и неразумного мира, который не может обладать правами в принципе.

Подводя итог, разумеется, коронокризис действительно обнажает для самых упорных отрицателей кризис либерально-рыночной этической модели. Запрос со стороны всех новых общественных движений от Демократического Социализма до Альт-Правых на новую осмысленность жизни не случаен, а полностью закономерен. Но озвученные Макроном тезисы увы не содержат в себе решения, но лишь пытаются влить новую воду в мехи того самого прогрессивизма чей кризис и подходит к апогею в настоящее время. Решение этической пустоты современности, которое как ржавчина постепенно разъедает всю ткань общественных отношений точно не лежит в Экологии. Перефразируя мудрость Герберта Честертона, можно только напомнить, что только взгляд на природу со стороны неприродного позволит выработать к ней разумное отношение: мы можем восхищаться и вдохновляться ее красотой, но в ней нет ничего, чему мы могли бы научиться, не считая тех самых вещей, которые эко-борцы критикуют. Ответы на этические и экономические вопросы находятся не в нечеловеческой экологии, но в межчеловеческих отношениях. Окружающая среда важна, но не сама по себе, а для людей, для их благ, для их гармоничной жизни.

 Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і YouTube

ПАВЕЛ ЩЕЛИН, АССОЦИРОВАННЫЙ ЭКСПЕРТ УКРАИНСКОГО ИНСТИТУТА БУДУЩЕГО, "ХВИЛЯ"