Страны постсоветского региона избавляются от длившейся многие поколения русификации и развивают независимое самосознание. Этот постимперский процесс — ключ к пониманию кризиса в сегодняшней Беларуси и разгадка разительных перемен, происходящих в украинском обществе. Кроме того, это лучший шанс предсказать, как регион будет развиваться в предстоящие годы.

Весь последний месяц, в течение которого разворачивается белорусский кризис, нарастает чувство дежавю относительно российской реакции. Московские чиновники и СМИ критикуют белорусские продемократические протесты как происки экстремистов и иностранных агентов, одновременно предупреждая о националистической угрозе и проводя эмоциональные параллели с советской борьбой против нацизма во время Второй мировой войны. Эта риторика не нова, а прямо перекликается с реакцией Кремля на демократические восстания 2004 и 2014 годов в соседней Украине.

Об этом на страницах американского издания Atlantic Council пишет Тарас Кузьо – британско-канадский политолог украинского происхождения, приглашенный научный сотрудник Института передовых международных исследований Университета Джонса-Хопкинса и профессор Киево-Могилянской академии, автор книги «Путинская война против Украины» и соавтор «Источники российской политики великодержавия: Украина и вызов европейскому порядку»

Неоригинальность московского подхода не должна вызывать удивления. Этот сценарий идет на ура в современной России, чье отношение к бывшим народам-пленникам советской и царской эпох остается поразительно империалистическим, и мало кто сомневается в этике продолжающегося российского господства. Такое мышление позволяет Кремлю демонизировать нерусское национальное пробуждение в постсоветском мире, низводя его до «предательской» русофобии. Это затмевает процессы национального строительства, которые начались в 1991 году и до сих пор продолжаются.

Читайте также: Отечество от Бреста до Владивостока: Беларуси грозит замаскированный под "конституционную реформу" аншлюс

Подобные утверждения о русофобском национализме поддерживаются — по крайней мере, частично — значительным количеством ученых и сторонников Путина на Западе, что отражает продолжающееся господство русоцентричного мышления в странах бывшего Советского Союза. Это необходимо изменить, если международное сообщество желает полностью осознать последствия геополитической турбулентности, вызванной тем, что страны постсоветского региона избавляются от длившейся многие поколения русификации и развивают независимое самосознание. Этот постимперский процесс — ключ к пониманию кризиса в сегодняшней Беларуси и разгадка разительных перемен, происходящих в украинском обществе. Кроме того, это лучший шанс предсказать, как регион будет развиваться в предстоящие годы.

Процессы национального строительства в странах вроде Беларуси и Украины не только не представляют собой антироссийского экстремизма, но являются естественным и необходимым ответом на эпоху российского господства, уходящую в далекое прошлое. На территории всего бывшего СССР нерусские республики утверждают новую национальную идентичность, которая неизбежно расходится с навязанными представлениями имперского прошлого. Это открывает новые перспективы и для международной публики, ранее привыкшей смотреть на регион исключительно сквозь призму России.

Это особенно заметно в Украине. Постсоветской Украине, крупнейшей из нерусских советских республик по численности населения и к тому же с самым долгим опытом российского имперского правления, пришлось тяжелее всех. Тем не менее достижения Украины на ниве независимого национального самосознания с 1991 года выставляют на посмешище попытки Кремля представить это историческое событие делом рук экстремистов и сторонних сил.

Продолжающаяся информационная война Москвы против украинской идентичности игнорирует масштабные социальные сдвиги, происходящие в стране, и преувеличивает влияние радикальных элементов. В частности Москва приукрашивает значение мелкомасштабных событий и маргинальных фигур, чтобы создать иллюзию национального значения. В рамках этой стратегии Кремль нередко обвиняют в разжигании в Украине ультраправых митингов и экстремистских инцидентов. И действительно, во время недавнего обмена пленными между Киевом и Москвой в начале 2020 года один печально известный «украинский неонацист» был даже передан России по запросу Кремля.

Дело Эдуарда Коваленко наглядно иллюстрирует долгую историю России по выращиванию «фальшивых фашистов» в пропагандистских целях и вызывает вопросы по поводу репутации других маргинальных группировок Украины, чья главная функция, похоже, заключается в том, чтобы служить жупелом для кремлевского телевидения и доверчивых международных корреспондентов.

Читайте также: Только силой у России можно забрать украденное. Уговоры и договоры бессмысленны

В действительности, несмотря на поляризующее влияние продолжающейся войны с Россией, крайне правые политические партии ощутимого электорального влияния на национальном уровне в Украине оказать так и не смогли. Даже не фоне войны поддержка националистических партий на президентских и парламентских выборах 2014 и 2019 годов не превысила скромных однозначных значений. Для сравнения, аналогичным партиям в странах-членах ЕС удалось снискать поддержку куда более серьезную.

Между тем убедительная победа на президентских выборах в Украине в апреле 2019 года русскоязычного еврея Владимира Зеленского проиллюстрировала ту сторону украинского национального строительства, признавать которую Кремль не желает. Избрание Зеленского стало ярчайшим свидетельством зарождающегося гражданского самосознания независимой Украины. Оно выходит за рамки традиционно тесных языковых и этнических границ и отражает реалии современной украинской нации.

Это гражданское самосознание органично развивалось с момента обретения Украиной независимости в 1991 году, и этот процесс резко ускорился с началом военных действий с Россией в 2014 году. В российско-украинской войне, а именно так конфликт в Донбассе видят от двух третей до трех четвертей украинцев, участвуют преимущественно русскоязычные украинцы — на украинской земле. Хотя украинский язык тоже широко звучит на передовой, именно русскоязычный контингент преобладал в ряде ведущих добровольческих батальонов в 2014 году, которые впоследствии вошли в вооруженные силы и силы безопасности Украины.

Этот языковой плюрализм отражается и в этническом составе защитников Украины. С 2014 года за Украину воюет немало грузин, крымских татар, чеченцев, белорусов и русских — а также представители разных ветвей православия наряду с другими христианскими конфессиями, иудеями и мусульманами.

Читайте также: Армения по воле Кремля превратилась в пророссийский анклав на Южном Кавказе

Конфликт выявил ущербность принятого в России географического разделения Украины на националистический и прокремлевский лагерь. Тяжелейшие военные потери понесла Днепропетровская область в преимущественно русскоязычном центре восточной Украины. Здесь проходит лечение большое количество раненых украинских военных, и здесь расположился первый в стране мемориальный музей, посвященный конфликту. Между тем в Западной Украине больше всего уклоняющихся от призыва, хотя Кремль именно этот регион привык изображать источником всех националистических настроений в современной Украине.

Эволюцию национального самосознания в независимой Украине можно проследить и в том, как меняется отношение к языку. Хотя языковые вопросы по-прежнему часто всплывают на украинской политической арене, опросы общественного мнения указывают на удивительно высокий уровень консенсуса и растущую толерантность по ключевым аспектам языковой дискуссии.

Масштабное общенациональное исследование, проведенное Центром Разумкова и Фондом демократических инициатив Кучерова в конце 2019 года, выявило широкое признание русскоязычного украинского патриотизма. Наряду с этим отмечается широкий консенсус о роли украинского языка как важного маркера независимости, при этом уровни признания варьируются от 95% на западе и 86% в центре страны до 64-71% на востоке и юге страны. Подавляющее большинство украинцев во всех регионах считают, что минимум половина национальных СМИ должна быть на украинском языке. Другими словами, вырисовывается более нюансированная картина, когда один язык уже не определяет самосознание, но признается важным национальным символом.

Еще одно свидетельство укрепления постимперского национального самосознания Украины — рост числа граждан, которые считают себя этническими украинцами. По данным 1989 года, этнические русские составляли 22% населения Украины. В переписи населения Украины 2001 года эта цифра снизилась до 17%. Более свежие данные опроса 2017 года, проведенного Институтом Горшенина и Немецким фондом Фридриха Эберта, показали, что доля тех, кто считает себя русскими, упала ниже 6%. Хотя это снижение может быть отчасти связано с миграционными потоками после распада СССР и временного выпадения этнических русских оккупированного Крыма и востока Украины, эти цифры говорят о том, что все больше граждан из самых разных слоев общества готовы считать себя украинцами.

Читайте также: России надо забыть о «русском мире» и смириться с крахом империи — мнение​​​​​​​

В совокупности эти события указывают на то, что Украина достигла значительных успехов в строительстве гражданской нации. Все более гражданский характер современного украинского самосознания проявляется в стремлении украинцев адресовать враждебные чувства в связи с войной политическим лидерам России, а не к русскому народу. Опрос украинского общественного мнения, проведенный Центром Пью в прошлом году, показал, что одобрение Владимира Путина с 2007 по 2019 год резко упало с 56% до 11%. Между тем исследование Киевского международного института социологии от февраля 2019 года показало, что 77% украинцев относятся к россиянам в целом положительно. Это сильно расходится с пропагандистскими штампами Кремля о русофобской Украине и предполагает, что уважение России к суверенитету Украины может разительно улучшить двусторонние отношения.

Не исключено, что крупнейшим препятствием на пути улучшения отношений между Россией и другими бывшими советскими республиками является нежелание России видеть в своих бывших вассалах равных себе. Кремль демонизирует национальное строительство в других частях бывшей Российской империи, хотя наиболее ядовитым постсоветским национальным самосознанием кажется как раз российское. За два десятилетия путинского правления реваншистские настроения и откровенно империалистическая риторика плотно вошли в российский национальный дискурс. И это не просто слова. Продолжающаяся оккупация Россией целых регионов Украины, Грузии и Молдовы говорит о готовности Кремля подкрепить свое ревизионистское мировоззрение военной мощью.

Недавние события убедительно свидетельствуют о контрпродуктивности бескомпромиссного подхода России к своим бывшим имперским владениям. Шестилетняя война Москвы в Украине обернулась катастрофой для российского влияния. Все более открытое вмешательство Кремля в Беларусь грозит аналогично сказаться на отношении белорусов к России. Попытка Путина поддержать режим Лукашенко в Минске может увенчаться успехом в краткосрочной перспективе, но грозит серьезно подорвать положение России среди нового поколения белорусов, — они переживают национальное пробуждение, но в противном случае вполне могли бы поддерживать с Москвой дружеские отношения.

Агрессивная реакция России на государственное строительство в Беларуси и Украине отражает неспособность Москвы смириться с утратой империи. Современная Россия по-прежнему недовольна новой реальностью, когда бывшие колонии утверждают свою государственность, бросая вызов давнишним имперским догмам. Доколе это не изменится, постсоветский регион будет оставаться источником геополитической нестабильности. Между тем путинский «Русский мир» продолжит съёживаться, поскольку отживший свое империализм Москвы отталкивает естественных союзников страны.

Підписуйся на сторінки UAINFO у Facebook, Twitter і YouTube