Заключение предварительныхсоглашений по Тузле - если и виктория,то неизвестно чья, а главное, не ахтикакая. Тем не менее, факт безусловно,позитивный. И прекрасный повод порассуждатьна запутанную и вечно злободневную темусосуществования двух сегодня существующихгосударств в более-менее нормальномтемпературном режиме. Порассуждать нестолько в общественно-политическомплане, сколько, если угодно, в историософском.Иначе говоря, без «сала в шоколаде» ипрочих стереотипов. Темуроссийско-украинских отношений затронул писательВиктор Топоров на страницах российскогоиздания «Известия».

В частности онпишет, что  многие претензии, какодносторонние, так и взаимные, объясняютсясознательным или нет игнорированиемтого факта, что оба государства — инезависимая Украина, и нынешняя ЭрЭфия— по-прежнему существуют в экспериментальномрежиме едва ли не на всех уровняхгосударственного и национальногостроительства, не говоря уж омежгосударственном и межнациональном.Вопросов — причем по любому поводу —здесь полным полно, предполагаемые жеответы на них имеют не только разноречивый,но сплошь и рядом взаимоисключающийхарактер, -  считает он.

Писателяволнуют, в первую очередь ряд вопросов,в первую очередь относительно России,а именно: Существует ли сегодня единаяполитическая нация — пресловутые«россияне»? Кто такие русские —государствообразующая нация или всеголишь титульная? Предполагаем ли мы и вдолгосрочной перспективе сохранитьфедеративное устройство или перейдемк унитарному? А если перейдем, то как быть с нынешними национальнымиавтономиями? Сохраним ли нынешнююсуперпрезидентскую республику(практически цезаризм), пойдем ли попути ее ослабления в сторону простопрезидентской или президентско-парламентской,а то и парламентско-президентской? Никтоне знает.

Но и у наших украинскихсоседей проблем не меньше, - считаетТоропов. Политическая нация вроде бысформирована или завершает процесссобственного формирования, вот толькопо-прежнему разделена практическинадвое — и экономически, и в языковомотношении, и только в третью очередь —идейно. «На чем, собственно, и зиждетсяукраинская демократия, порой вызывающаяу нас (чего уж греха таить) острую зависть,— политический плюрализм, в основекоторого не преодоленный еще и вряд липодлежащий преодолению в обозримомбудущем дуализм».

«Забываем мы идругое: сам по себе эксперимент пораздельному политическому существованиюдвух государств был затеян по итогамдругого эксперимента, причем еще болееграндиозного, — эксперимента, которыйзадним числом сочли провалившимся, хотяполной ясности по данному вопросу нети по сей день. Я имею в виду не только ине столько распад СССР (который В.В.Путин назвал главной катастрофой ХХвека), сколько исчезновение советскогонарода как новой исторической общности.Так это называлось в научном коммунизме,признанном теперь лженаукой, — ноназывалось-то совершенно правильно!»,-  утверждает Топоров.

Вместе стем, он считает, что сложиться эта новаяобщность за 70 лет не успела; вернее,успела в разных регионах и республикахбывшего СССР очень по-разному, ноприменительно к России и Украине (атакже к Белоруссии) она сложиласьсовершенно определенно. Разрывать еепришлось с мясом — и хорошо еще, что безкрови. И, нравится нам это или нет,ощущение некоего гигантского недоразуменияникуда не делось — и сейчас, 20 с лишнимлет спустя, произошедшие изменения —the Partition, как это называлось в БританскойИндии — не представляются необратимыми.Не представляются таковыми у нас, вРоссии, это уж как минимум.

«Газовыевойны как элемент политики отшумели —и, будем надеяться, навсегда. Но газпо-прежнему у нас, и только у нас — иэнергетический суверенитет Украинывесьма сомнителен, что, разумеется,побуждает ее к его достижению не мытьем,так катаньем стремиться. Но это — темаслишком прозаическая, слишком приземленная,слишком политическая или дажереал-политическая; а вот в историософскомплане все выглядит куда проще. Хотя,разумеется, и гораздо сложнее».

«Привсех благих намерениях, при самыхдобрососедских (а каких же еще?) отношениях,при наличии и постоянном углубленииделового партнерства и, напомню послучаю Тузлы, в отсутствие взаимныхтерриториальных претензий Украина иРФ — государства не только соседние,но и антагонистические. Воспринимая —пусть хотя бы на подсознательном уровне— независимость Украины как некоенедоразумение, мы готовы и еще долгобудем готовы присоединить ее (всю или,предварительно расчленив, пророссийскуючасть) при первом же удобном случае.Естественно, на добровольных началах.Нас попросят — а мы ответим согласием.Мы обязательно ответим согласием. И —ни в экономическом плане, ни в политическом(но, правда, не в военном) не постоим заценой. Нам этого, грубо говоря, простохочется», -  отмечает писатель.

Нои в независимой Украине понимают, чтонам этого хочется и еще долго будетхотеться. И чем сильнее станет Россия,тем сильнее захочется ей присоединитьУкраину. Вот почему украинские политики— и, шире, украинские государственники— опять-таки, пусть хотя бы наподсознательном уровне заинтересованыво всемерном ослаблении, а то и в распадеРоссии. Оставаясь при этом нам (как и мы— им) самыми добрыми соседями... Лишнийраз напоминать об этом — ни друг другу,ни себе самим — наверняка не стоит; такчто прошу прощения за то, что напомнил.Но и забывать об этом — ни Москве, ниКиеву — тоже нельзя», -  резюмируетВиктор Топоров.