Специалист по тактико-специальным действиям и консультант кафедры боевой подготовки спецназа Института повышения квалификации ФСКН Игорь Бурмистров выступил независимым экспертом в рамках «Болотного дела» по действиям сотрудников полиции 6 мая 2012 года. Служба собственной безопасности ФСКН заинтересовалась выступлениями специалиста, после чего из расписания ИПК ФСКН пропали все его занятия, а сам консультант был отстранен от работы. Игорь Бурмистров рассказал «Снобу», что в его выступлениях не понравилось службе собственной безопасности, кто виноват в столкновениях с полицией 6 мая 2012 года на Болотной площади и как можно было бы организовать массовые беспорядки

Если бы я организовывал массовые беспорядки, то начал бы с поиска места, где можно собрать большое количество людей. Это все должно выглядеть как митинг или большая демонстрация. В администрацию я подал бы заявку, в которой указал бы заведомо заниженное число участников, чтобы исходя из этой цифры было предоставлено минимальное количество сотрудников полиции на охрану мероприятия. На три тысячи участников нас бы сопровождало три батальона ОМОНа. При продумывании маршрута надо ориентироваться на места, где есть люди, вызывающие сильную негативную реакцию: общежития гастарбайтеров, рынки или бутики и элитные районы.

Перед митингом я бы провел агитацию с рекламой мероприятия, чтобы собрать людей в несколько раз больше, чем было написано в заявке. Когда люди начнут собираться на демонстрацию, мне уже понадобится помощь специально подготовленного актива. Пока я буду говорить важные вещи об очередном повышении тарифов ЖКХ, актив будет находиться внутри толпы и настраивать ее против определенного врага: как правило, это «богатые люди, которые воруют» либо «приезжие, которые отбирают работу». Агитаторы — очень грамотные психологи. По аудитории, с которой они работают, их можно условно разделить на три группы: «студента», «фермера» и «воина». «Студент» проводит работу с молодежью, «фермер» — со взрослыми и пенсионерами. «Воины» обрабатывают тех, кто носил и носит погоны, кто отслужил, ушел на пенсию, уволился или расформирован. Эта категория, если пойдет воевать, будет биться до конца, у них несколько другая психология, чем у гражданских.

После митинга, на котором прошла первая обработка людей, надо начать демонстрацию по маршруту, включающему места, где находятся те самые враги, о которых говорят агитаторы. Достаточно будет бросить маленький камушек, чтобы полетели стекла всех магазинов и общежитий. Такой погром покажет, что правоохранительные органы не способны предотвратить даже такой небольшой бардак. А значит, они не готовы и к прямым столкновениям, которые и являются моей целью.

Полиция должна начинать свою работу еще на этапе поступления заявки в администрацию. Надо хорошо проанализировать заявленный маршрут, чтобы сразу вычислить, планируются ли провокации. Сотрудник полиции не должен быть маразматиком и всегда искать врагов, но он должен понимать, что творится в стране, какие существуют инициативы и объединения людей, кто из них является сторонником радикальных идей и тактик. Исходя из этих знаний надо предлагать альтернативные маршруты, создать условия, на которые согласятся организаторы.

Если люди на это не идут и настаивают исключительно на своем варианте, то извините, есть мнение, что вы тут собираетесь устроить мятеж.

Но можно согласиться и на заявленный маршрут. Тогда надо проработать те места, которые символичны для демонстрантов, создать дополнительные оцепления и ограждения. Внутри толпы должны находиться контрагитаторы, которые тоже будут условно делиться на «студентов», «фермеров» и «воинов». Их задача будет не в том, чтобы противоречить утверждению провокаторов, а в том, чтобы ставить их под сомнение. Ненавязчивая контрагитация вызывает больше доверия: сомнение работает более продуктивно, чем отстаивание противоположной позиции.

Информационные группы с мегафонами должны сопровождать граждан и предупреждать их, в случае если организаторы перестали следовать запланированному сценарию. Силовые группы должны находиться на расстоянии от демонстрантов. И даже если граждане будут к ним приближаться и наступать в лоб, надо некоторое время отступать назад. Часть граждан, с которой уже работают контрагитаторы, поймет, что мероприятие идет не по согласованному сценарию, и будет постепенно расходиться. Самые же боевые демонстранты окажутся в меньшинстве, и они вряд ли будут в состоянии оказать сопротивление. Получается, что задача не довести ситуацию до лобового столкновения окажется выполненной.

Сегодняшняя тактика на массовых мероприятиях у нас строится только на лобовом столкновении с толпой. Неважно, группа идет санкционированно или несанкционированно, все действия сотрудников органов в нестандартных ситуациях сейчас построены таким образом, что они не могут обезопасить граждан и дать возможность спокойно выразить свое мнение и ведут к столкновениям с сотрудниками полиции.

Доведение мероприятия до прямых столкновений, которые потом по стандартной схеме можно разогнать, — универсальный сценарий, с которым проще работать. Этому учат на штабных учениях и тренировочных мероприятиях. Но там вся ситуация перевернута с ног на голову: сотрудников всегда в десятки раз больше, все в щитах и на БТР, потом подбегает десять «хулиганов», снежки бросили, их разогнали — ура, все закончилось! В реальной жизни все получается наоборот.

Сегодня вся тактика МВД строится на очень старых инструкциях, разработанных в сороковых годах. Новых разработок практически не было, они только немного адаптировались с учетом новой законодательной базы. В начале 70-х существовало всего одно подразделение. Затем стало модно создавать в каждой структуре свой спецназ.

Сегодня создано очень много ведомств: одни правоохранительные, другие по госбезопасности, третьи по наркоконтролю, четвертые по тюрьмам, и у каждого свой профильный спецназ. Это сыграло свою негативную роль, потому что люди стали учиться очень однобоко.

Во время крупных операций, как, например, контртеррористические операции в Чечне, все спецназы объединялись в один отряд и абсолютно не понимали друг друга. Один научился одному, другой другому, а у всех вместе ничего не получается. Вот мы и стали разрабатывать новый базовый подход.

При разработке наших методик мы опираемся на положение о том, что массовые беспорядки никогда не бывают стихийными, они всегда четко подготовлены. Я вообще всегда исхожу из того, что не бывает ничего стихийного. Ни один фанат не оторвет ни одного кресла из-за проигрыша любимого клуба, если не будет дана такая команда.

А то, что возникает стихийно, — это уже не массовые беспорядки. Недовольство граждан, которое неорганизованно выливается в неправомерные действия, — это хулиганство. Неповиновение требованиям сотрудников полиции и даже сопротивление им в этой ситуации не может быть квалифицировано как массовые беспорядки, если это сопротивление нецеленаправленно.

Очень многие события сегодня ошибочно квалифицируются как беспорядки. Я на своей памяти не помню ни одних массовых беспорядков. Хулиганство — да, но не беспорядки. Даже события 1991 и 1993 годов — это столкновение политических взглядов. Демонстранты шли против сотрудников полиции именно как на политического врага.

В Бирюлеве не было массовых беспорядков, там тоже было хулиганство. Более того, оно было спровоцировано сотрудниками полиции только для того, чтобы потом провести зачистки. На Манежной площади тоже было хулиганство. Не было массовых беспорядков и на Болотной площади.

Как специалист по тактике, я могу заключить, что 6 мая на Болотной площади самые главные ошибки совершило руководство. Но, как инструктор состава, я также наблюдаю, что там были абсолютно неподготовленные сотрудники правоохранительных органов. Вообще, события 6 мая — ярчайшая иллюстрация того, насколько у нас не подготовлена вся система МВД. События на Болотной площади стали катализатором в обсуждении реформирования подходов и тактик.

Вся реорганизация по реформе полиции была перевернута с ног на голову. В результате переаттестации убрали очень много инструкторов, не подумав о том, насколько обучены те, кто остались. Вместо увольнений надо было по-новому обучить инструкторский и преподавательский состав и только после этого провести экзамены, отсеивая тех, кто не усвоил новую программу.

Сегодня институт инструкторов уничтожен. У нас на Северо-Западе последнюю инструкторскую группу я выпустил в 2007 году. Ведь гораздо легче повесить в зале мешок, чтоб побить его и попинать. Потом человек выходит на улицу, и в реальной ситуации он делает то, чему его учили — бить и пинать.

Вместо задержания человека бьют по голове, а если есть палка, то бьют палкой. Больше сотрудник ничего не умеет. Особенно в условиях, когда руководители отдают неправильные приказы. Есть приказ — задержать на «Марше несогласных» вон ту буйную бабку. Можно ее отсечь от толпы, выдавить и сопроводить в машину или просто в сторону и там ее успокоить. А у нас как действуют: подбегают, валят и начинают бить. А все потому, что работают группами по пять человек. Два сотрудника могут провести задержание, даже один может. А впятером можно только избить, потому что все друг другу мешаются. 

Сотрудников не учат ни приемам самбо, ни работе с резиновой палкой. Она применяется при активной обороне, и всегда надо знать, используешь ты ее на законном основании или нет. А щит вообще одно из самых сильных средств нападения, а не обороны. Старые подразделения типа «Витязя» точат свои щиты с верхнего и нижнего края. Есть целая методика по работе с щитом как с оружием. Существует специальное построение «серп» — сотрудники со щитами становятся полукругом в три-четыре ряда в шахматном порядке на расстоянии трех метров друг от друга.

В случае приближения огромной толпы начинается такая работа со щитами, что оцепление представляет собой мясорубку, через которую невозможно пройти. Представьте себе несколько рядов вертящихся лопастей вертолета. Мы проводили эксперимент при подготовке к трехсотлетию Санкт-Петербурга.

В учебном центре мне дали задачу — провести инструктаж спецназа на случай массовых беспорядков. Нас было двое инструкторов, а обучить предстояло около 300 человек. В зал, где проводился инструктаж, вел коридор шириной в четыре человека. Я с коллегой взял щиты и мы вдвоем предложили спецназовцам попробовать пройти внутрь зала через коридор, который мы перегородили. Все 300 человек оказались на улице: мы не просто не пропустили их в зал, мы смогли выдавить их из коридора, ведь никто не хочет получить травму.

Старые программы в современных условиях не работают. С ликвидацией в результате реформы инструкторского состава проблемы только усугубились. С одной стороны, государству нужны были болванчики, от которых просто требовалось выполнение приказов. Поэтому после первой части реформы и поувольняли тех, кто больше всего думал, и остались те, кто боится потерять свою зарплату. Они мало что умеют, но будут выполнять любой приказ.

С другой стороны, непрофессиональные действия правоохранительных органов теперь приводят к тому, что у людей копятся претензии к власти. В таких условиях реформа остается крайне актуальной. Меня же в первую очередь интересует порядок. Если есть порядок, человеку комфортно, значит, все сделано правильно.