Обычно слова меняют свои значения медленно, на протяжении жизни как минимум целого поколения (вспомните хотя бы расхожую шутку "Парень склеил модель в клубе" -- как эта фраза воспринималась в 70-е и как сейчас). Десяток лет нужен, чтобы новое слово вошло в жизнь, и еще медленнее старые слова уходят -- вместе с их последними носителями.

Но бывают времена, когда изменения происходят моментально. За две недели вошло в жизнь и закрепилось слово "титушка", первоначальный носитель сего имени не успел не только состариться, но и опомниться. Слово "беркут" стало означать в массовом сознании вовсе не птицу. Старый повстанческий призыв "Слава Україні!" перестал восприниматься как архаичный и приобрел на диво современную окраску -- хотя едва ли половина тех, кто восторженно его провозглашает, сможет внятно рассказать о происхождении лозунга.

Примерно то же самое происходит со словом "бандеровец". Еще три месяца назад для большей части населения это было скорее ругательством, а для меньшей - эмоционально нейтральным наименованием членов одной из многочисленных ветвей националистического движения. Сейчас же с легкой иронией, но с гордостью так себя называет каждый второй в Киеве (я не проводил социологических исследований, а говорю скорее о собственных впечатлениях). Разговоры об ужасных бандеровцах, подготовленных в лагерях НАТО и недрах ЦРУ, кишащих на улицах Киева и Черкасс, эшелонами выезжающих в Донецк и Крым, привели к обратному результату. Несовпадение картинки перед глазами и текста из телевизора лишь в тоталитарном государстве приводит к победе телевизора. В свободной стране люди скорее доверяют увиденному лично.

И этот пример заставляет задуматься об адекватности нынешнего значения и исторического. Мы имеем дело с очередным случаем, когда историческая личность полностью теряет индивидуальность, растворяясь в мифе. С Бандерой это происходит на наших глазах. И теперь уж совсем не стоит удивляться, что подобное раньше произошло с Мазепой и Хмельницким, Ярославом Мудрым и Владимиром Красное Солнышко, с незаслуженно забытым Нестором Ивановичем Махно.

У счастью, этого никогда не произойдет с Франко, Лесей и Шевченко. Они продолжают говорить с нами своим собственным голосом.