Итак, в минувшем августе на похоронах Топорова В.Л. ко мне подошёл Крусанов П.В. и спросил:- Ну, как там русские женщины?С трудом скрывая самодовольство, я ответил:- Да так.- Напрасно, - строго сказал Крусанов и мы в который раз выпили за упокой.

Спустя несколько дней я слонялся по Гурзуфу и на пути попалась усадьба, построенная в романтических поздне-имперских традициях. Табличка у двери сообщала, что строение некогда принадлежало графине Паниной, и что в сезон 1901-1902 годов заехавший погостить Толстой, тоже, к слову, граф, написал здесь “Хаджи-Мурата”. Теперь здание, конечно, называется “Ясная поляна” и в нём, помимо маникюрного и массажного кабинетов, конечно, расположен музей Толстого. Преодолевая смущение простолюдина, явившегося на барский порог, я вошёл в дверь.

Меня встретила одинокая девушка, которая поинтересовалась не толстовед ли я. Я промычал нечто обтекаемое не из желания сойти за толстоведа, а от удивления. Толстоведом меня ещё никто не называл. Одинокую девушку мой невнятный ответ устроил и она стала искать ключи от музея. Ключи не нашлись, одинокая девушка наорала на кого-то по телефону и вскоре этот кто-то, мужского пола, явился, звеня связкой и отпер.

Музей оказался заремонтированной залой – мечтой начинающего Януковича. Из экспонатов имелись лишь расплывчатые фотографии графа с Чеховым А.П., который приезжал на коляске, и Горьким М.А., который взбирался по скалам. И ворох синтетических платьев.

Мой проводник, правда, ещё упомянул кресло, на котором сиживал сам граф. Он даже стал это кресло искать, причитая: “где же кресло?” и прибавляя к этим словам ругательства, звучащие от южного акцента совершенно невинно и даже смешно. От причитаний по поводу утраты последнего ценного предмета его отвлёк мой вопрос про платья. Уж не графине ли они принадлежали? Или чего доброго самой Софье Андреевне?Нет, нет, что вы. Это всё новое, почти ненадёванное. Но сшито по лекалам. Химчистка два раза в месяц. Молодожёны очень любит в этих платьях фотографироваться. Особенно свидетельницы со стороны невесты. Девушки и женщины... Он посмотрел на меня и прибавил:- Русские девушки и женщины.

И меня словно молнией ударило. Курортный морок спал, вспышка осветила реальность и небесный голос произнёс: “Во-первых, ты не толстовед. Во-вторых, ты не в Гурзуфе, а в Гаспре. А в-третьих, ты до сих пор не взялся за написание рассказа про русскую женщину”.

Отбросив цветные тряпки и пыль чужого величия, мимо одинокой девушки, мимо кипарисов и корпусов с отдыхающими, я ринулся вниз с горы, к морю, в номер, где без промедления взялся за литературный труд.

Заметив вечером мою мрачность, блондинка спросила, уж не влюбился ли я в какую-нибудь местную шмару. И я ответил, что моё сердце навсегда отдано ей и вообще не до этого. Тогда она поинтересовалась, как это не до этого, я что, заболел? Я ответил, что здоров, просто пишу про русскую женщину. Тут блондинка спросила, не про неё ли, ведь других русских женщин поблизости давно не видать...