Владимир Владимирович совершенно не скупится на упоминания Игоря Валерьевича. Уже дважды с экранов телевизоров звучала фамилия губернатора Днепропетровской области. 

Со стороны моего начальника даже поступило предложение назвать в его честь ледокол — «уникальный проходимец». В том смысле, что будет всюду проходить. Но, оказалось, в названии транспорта обязательно должна быть фамилия. Ок, а как вам, ледокол «уникальный проходимец Коломойский»? 

Недавно у нас случилась встреча с Игорем Валерьевичем. После нее он мне представился айсбергом, нежели ледоколом. 

Весь в черном — штаны, водолазка, пиджак, ремень. Надо всем этим возвышается седовласая голова и седая борода. Как шапка снега на верхушке. 

Коломойский много говорит. Ему можно не задавать вопросы, достаточно дать направление беседе. И слушать. 

Много знает. Будто бы ничего не боится. И никого. Много смеется. Будто бы понимает свою мощь. Шутит. Не стесняется в выражениях. Снова смеется. Будто бы самоуверен. Будто бы знает, что из сложившейся ситуации выйдет сухим. Будто бы то, что происходит вокруг, происходит только вокруг и его никак не коснется. Часто смеется. 

«Сегодня среда? Так N звонил в понедельник после футбола. Это было позавчера, значит, сегодня среда». Смеется. 

«С Рабиновичем дружим там... по еврейским делам, ну вы понимаете». Смеется. 

«Я говорил журналистам — дождитесь, и ваше слово будет решать. А сейчас скажете что-либо, и вы просто сгорите. Говорил им — терпение. Ну и что. Был прав же». Смеется. 

«Да она же принципиально не любит доллар в чужом кармане». Смеется. 

«Ну, вы знаете, да, про 5 долларов сверху за газ? Мы это так прям и называем «приданное для Дашеньки». Смеется. 

«Немножко вороватый, но у нас за это не сажают». Смеется.. 

«Мы с Абрамовичем дружим. Президент Путин там просто не знал концовку». Смеется. 

Питер называет Ленинградом. 

Когда слушает собеседника, потирает бороду на шее. Прям слышно, как он трет щетинки пальцами. Думает? Перебирает вместо четок? 

Он такой человек — может пригласить тебя на встречу, поставить перед собой четыре курицы-гриль и дербанить их голыми руками. Разрывать жилки зубами. Чавкать. Хрумкать. Сопеть. Но при этом внимательно тебя слушать. И не стесняться задавать вопросы с набитым ртом. И смеяться. 

К концу трехчасовой беседы, которая перетекла в таковую из короткой тридцатиминутной встречи, в комнате возник свободный электрический разряд. Короче, долбанула я Коломойского при прощании статическим электричеством. И засмеялась.