Илья Пономарев — единственный депутат, проголосовавший против присоединения Крыма к России. После этого группа эсеров предложила лишать депутатского мандата за нарушение партдисциплины, а Сергей Миронов призвал Пономарева сдать мандат самому. Илья Пономарев рассказал «Снобу» о кадровой политике «Справедливой России» и о том, как дружба с Путиным спасает Миронова от краха.

Сергей Михайлович Миронов всегда рвал на себе тельняшку, всегда был человеком крайних взглядов: либо с белой лентой — на баррикады, либо с георгиевской — кричать, что Путин — наше все. Никогда он полутонов не признавал, за что его в партии и любят. Сейчас он считает, что время быть повышенно лояльным, — и он повышенно лоялен. 

Отношение к нему в Кремле довольно снисходительное и всегда таким было. Главная сила Миронова — старое питерское знакомство с президентом, которым не могут похвастаться ни Сурков в прошлом составе АП, ни Володин в нынешнем. Поэтому Миронов постоянно имеет возможность пообщаться с Путиным напрямую, минуя посредников. Если бы этого фактора не было, полагаю, его бы и в политике давно не было, а так к нему никто не пристает, давая возможность ему самому делать все свои ошибки и самому объяснять их президенту.

Депутаты хоть и избраны по партийным спискам, в массе своей являются животными публичными и, естественно, следуют за настроениями избирателя. А настроение избирателя вы сами знаете какое.

Люди, которые не поддерживают историю с Крымом, есть на самом деле во всех фракциях, и больше всего их не в оппозиционных фракциях, а во властных, в «Единой России» — к такому заключению меня привело общение с народом в Думе. Люди, которые являются профессионалами во внешней политике и в экономике, понимают, чем история с Крымом нам грозит. Они говорят, что нужно было признать независимость Крыма и на какое-то время эту ситуацию приморозить, тогда бы нам удалось избежать многих негативных последствий. Но они думают, что это не их война, поэтому не считают нужным бросаться под танки по этому поводу. А кто в политике просто пассажир, кто взят для антуража, тот и вопит: «Крым наш!», потому что не ему за это отвечать.

Я бы не стал говорить, что у меня конфликт с Мироновым, потому что конфликта как такового нет — мы не называем друг друга желтыми земляными червяками. Миронов считает, что то, что он делает, идет во благо партии, чтобы в следующий раз партию пропустили через пятипроцентный барьер. Тут нет ничего личного, это исключительно рациональные соображения. Я думаю, решение про «императивный мандат» будет приниматься первым лицом страны, будут взвешиваться долгосрочные последствия для политической системы.   

Одна из главных претензий к Миронову и со стороны партии, и со стороны администрации президента — странная кадровая политика. Поведение депутатов — с одной стороны, мое и Гудкова, с другой стороны, Митрофанова и Левина — доказывает, что Миронов с кадрами работать не умеет. КПРФ, например, не нужен никакой «императивный мандат»: коммунисты всегда голосуют дисциплинированно, хотя среди них есть и представители бизнеса; они очень жестко отбирают людей во фракцию. А «Справедливая Россия» очень расслабленно к этому подходит, поэтому в ней вечно споры, расколы и бурление.

Президент довольно сильно раздражается по поводу людей, которые думают иначе, чем он, и Миронов это прекрасно понимает. Но президент рационален, он понимает, что наличие дозированного инакомыслия дает ему определенную свободу маневра в переговорах с Западом. И здесь будет играть роль окружение. Если президенту будут доносить, как часто доносят, понимание того, что это не инакомыслие, а оппозиция, купленная Центральным разведывательным управлением США, Моссадом, MI6 и другими спецслужбами, то он, конечно, даст команду «замочить».