Приезжаю ночевать к родителям. Сгорбленный отец сидит на диване и уныло смотрит в телевизор. На экране черно-белые кадры с погибшими в Одессе. И это – под траурную душераздирающую музыку. 

«Целый день про Украину смотрит», – шепчет мама. Отец, между тем, переключает канал. А там некто дает интервью, что на украинских улицах опасно говорить по-русски, потому что «Правый сектор» сразу открывает огонь на поражение. 

Отец мрачнеет пуще прежнего. Я пытаюсь его успокоить: «пап, это только половина правды, не принимай близко к сердцу». Папа вздрагивает: «как это «половина»? Что фашисты заживо 40 человек сожгли, половина правды?». Пытаюсь объяснять: «после матча на футбольных фанатов напали сторонники России, убили 17-летнего парня. В ответ фанаты пошли к Дому…»

Отец не дает договорить, злобно замечая: «это бандеровская пропаганда». Я парирую, что это написала корреспондент нашей «Новой газеты» с места событий. Ей по-любому оттуда виднее. Еще замечаю, что коктейлей Молотова у фанатов сначала не было. Они взяли бензин и масло в лагере пророссийских активистов, разлили по бутылкам, которые и стали швырять в окна Дома профсоюзов.

И тут отец совершенно неожиданно кидается драться. Мой любимый папа, с которым мы душа в душу, вступает со мной в драку! Таких глаз я у него никогда не видел: красные от крови, нечеловеческие, жаждущие расправы. И это – у сердечника и гипертоника, что для него смертельно опасно. Недавно выпустили новую серию Масяни, где она сошла с ума от телепропаганды. Так вот, это не преувеличение, это действительно происходит с людьми. Никогда бы не подумал. 

Прямо в носках успеваю выскочить на улицу под крики отца: «Бандеровец!!!!!!!!!! Пятая колонна!!!!!!!!!!!». Благо сотовый в кармане. Дохожу до угла и вызываю такси. 

Таксист подозрительно смотрит на мои носки. Я виновато объясняю, мол, поссорился с женой, она выгнала. Пока еду домой, звонит отец. Потерянным голосом просит прощения, умоляет вернуться. Конечно, я вернулся. Смотрю, а телевизор уже выключен.