Ну то есть понятно, как надо. То есть надо брать труп каждого нашего солдата и каждой жертвы колорадов -- и раскладывать его покрасивее и поужаснее в сети, смаковать подробности, привирать покровавее. То есть надо, чтобы наши раненые тыкали своими увечьями нам в нос, как нищий возле подземного перехода. То есть надо собирать в одном месте всех искалеченных майдановцев и устраивать анатомический театр войны. То есть надо с утра до вечера проводить ток-шоу пострадавших и родственников со слезами и воплями, с плачами и истериками, весь этот парад горя. Цинично? Жестоко? Рискованно? Ну так а что делать, если иначе мы становимся просто мясом чужой пропаганды? Что делать, если иначе мы начинаем водить похоронные процессии вокруг вражеской продукции и грызть уже друг другу глотку? Что делать, если мы резко перестаем возмущаться, что солдатам не дают приказа стрелять, зато горячо обсуждаем, кого причислять к врагам -- только того, кто уже выстрелил, или тот, кто с пальцем на крючке, тоже считается? Общество спектакля, мать его за ногу.

А я думаю еще о другом -- о том, какими вернутся солдаты с этой войны. О том, как будут относиться к ней родственники погибших и изувеченных. Как выжившие будут относиться к "русским братьям" и местным жителям, которые выходят живым щитом, а некоторые сами используют выданные стволы по назначению. Это все началось не вчера, но теперь же нам спектакль войны не показывают. Что показывать -- грязь окопов, холод и голод ночей в открытом поле, бесконечные переброски без видимых целей из одной точки в другую? Даже раненых в госпиталях нельзя показать -- они ж спецназначенцы. Как же так, нету стримов с театра военных действий. Бои начались -- а война, считай, кончилась, вот парадокс. Без изобильного снаффа, без постановочного порно смерти -- разве это война? Скучно, братцы; давайте лучше жалеть вот эту страшную фотографию.