Бой двадцать четвертого мая начался днем и, с перерывами, продолжался до самого утра. 

Известие о войне застает нас на полпути к блокпостам. Позвонили коллеги, сказали, что идет интенсивная стрельба, обстреливают не только блокпост под названием "Третий А" (они идут кольцом вокруг города - первый блокпост, второй, третий, третий-а, третий-б и так далее), который находится сейчас на самом острие, но и третий (БЗС), который уже считался чуть ли не тыловым. Они только успели подъехать к нему, как началась пальба, в лесопосадке грохнуло что-то крупного калибра и машину засыпало песком.

Стало понятно, что на гражданской машине не пробиться - началось сразу в нескольких местах. Штурм?

Начали искать варианты. Оказалось, что из базового лагеря на блоки идет бэтэр, приходивший на небольшой ремонт. 

Прыгаем в броню и едем вместе с ними.

Оператор-наводчик наблюдает в монитор. Шкала прицела скользт по зеленке, по дороге, по проезжающим мимо машинам.

БТР-4Е, которые Украина делала под иракский контракт, но от которого иракцы затем отказались - машина, в общем-то, неплохая. Тридцатимиллимитровая пушка, прицельная дальность почти четыре километра, пулемет, АГС, наводчик сидит внутри корпуса, башня представляет собой необитаемый боевой модуль, монитор, ночная видеокамера, большое десантное отделение. Сюда бы еще тепловизор, и вообще, хорошо было бы. 

Но это - полицейская машина. У неё другие задачи. Бронирование усилено, но недостаточно, компрессор держит только одно пробитое колесо, противоминной защиты нет, башня квадратная и без обрешетки. В общем, для настоящей войны приспособлена она не очень. 

Показывается блокпост. Обычно здесь с началом стрельбы скапливается много машин - дорогу перекрывают - но сейчас пустынно. Плохой признак. 

Не останавливаясь, проезжаем серпантин между бетонными блоками. В укрытиях сидят бойцы. Все напряжены. Но стрельбы не слыхать.

Три-А изменился. Блок сильно укрепили, по уму оборудовали огневые точки, усилили бронетехникой, зарылись в землю.

Но и потрепали тоже.

Бой закончился только что. На ближайших холмиках догорает тростник. Дальше горит еще что-то. В асфальте прибавилось воронок от мин. Осколками посекло автобус вэвэшников, автобус нацгвардии тоже поковыряло. Гаишникам в машине пробило двигатель. Газозаправочную станцию порвало осколками. И новые воронки - от подствольников. Подходили близко.

Выясняется, что долбили по блоку именно с этих холмиков. Метров четыреста всего. Работало и стрелковое, и гранатометы, и подствольники. И снайпера. 

Работали и с тыла - из зеленки. 

Потом накрыли минометным огнем. 

- К машине метров на пятьдесят подобрались, - говорит Роман, командир одного из бэтэров. - Вон, дырки в обрешетке видишь? Это я из бойницы отстреливался. 

- Гранатометы работали? - спрашиваю.

- Работали. Но не попали.

Люди ходят невеселые. За этот день - трое раненых и один погибший. Говорят, что граната из подствольника попала парню прямо в грудь. Позже, в больнице, выясняется - мина. Разрвалась в полуметре. Бронежилет пробило, тело искалечено и обожжено. Стоявшего рядом тоже сильно ранило - всего истыкало осколками.

Его бронежилет лежит около каптерки. На лямках пятна крови.

Я видел, как эти бронежилеты волонтеры из добровольческой группы "Армия SOS" завозили сюбда на блок. Совсем новенькими. Теперь они возращаются обратно. Порванные осколками и залитые кровью. В голове это тяжело укладывается.

За эти броники волонтеров сильно благодарят - армия пришла на позиции практически не экипированной.

- Если бы не броник, сейчас бы в госпитале валялся, - показывает один из бойцов маленькую дырочку в спине.

Люди выползают из земли. Чумазые, запыленные. Собираются у умывальника. Разговоры негромки. Иногда вспыхивают ссоры. Но в основном молчат. Курят поодиночке. Обычная реакция после нелегкого боя и гибели товарищей.

Каждый раз себе говорю - не надо сближать с людьми. Не надо с ними знакомиться, не надо с ними курить, не надо с ними обедать, не надо с ними спать в одном бэтэре... Но самое главное - не надо узнавать их имена. 

Это просто какие-то неизвестные и безразличные тебе люди. Это просто безликие герои твоих репортажей. Солдаты другой страны. Одной из двух воюющих сторон. Ни к одной из которых ты не принадлежишь. Это просто твоя работа.

Просто так вышло, что в этот раз ты попал на эту сторону.

Но вот покурил со взодным, сфоткал Максимку, разговорился с экипажем бэтэра, поел сваренного Дедом на сале борща с костра, под утро с блиндажа пришел срочник Дима и ты протрепался с ним четыре часа про курево, про жизнь, про семью, про его девушку, про то, что он переслужил уже три месяца, но готов еще и дальше - до конца, про то, что "нет ли от головы чего-нибудь, пацаны, а то прилетело - вон в десяти метрах воронка, до сих пор башка раскалывается, так к медикам иди, ядрена коляска, тебя ж контузило к хренам собачьим, схожу, да", про отца, который шесть лет отслужил, про маму, которя на знает, что он здесь, и так у него это все просто и без пафоса получается, и...

В общем, слава Богу, хоть имени погибшего не знал.

Это очень важно - имя.

С наступлением темноты начинает работать Третий-Б. Взлетают осветительные ракеты, заговорила пушка БМД, трассера идут над зеленкой и скрываются в темном небе. Затем в дело вступает стрелковое.

Блок этот расположен, прямо скажем, не очень удачно. Прямо в зеленке. 

Бой достаточно интенсивнвый. Продолжается с перерывами до самого утра.

Дискотеку на плацу освещают трассера...

На ночлег нам определяют один из бэтэров. Броня уже остыла от полуденной жары, но в машине все равно душно. Экипаж готовится к ночному дежурству. Водитель расчехляет прибор ночного видения. Оператор-наводчик шевелит пушкой по сторонам, еще раз примеряясь к ориентирам. 

На мониторе что-то мерцает в одном и том же месте.

- Наблюдатель, наверное, - пожимает плечами командир машины. 

Освещение выключено, чтобы не демаскировать машину. Полумрак, пласты сигаретного дыма, слабое свечение черно-белого монитора, наваленные на полу ящики с патронами и рассыпуха бронебойных снарядов в пластиковом мешке, спящие по очереди тела в бронежилетах, стрельба на соседнем блоке, замершая в соседнем доте пехота, всматривающаяся в догорающие холмики до рези в глазах, напряженное ожидание атаки...

Перед бэтэром заросшее двухметровым тростником поле. От тростника до машины сто девяносто шесть метров по дальномеру. Для гранатомета - не расстояние. Чертовски хочется открыть задние ворота, тогда при попадании волна просто выбросит тебя из машины, но свечение экрана демаскирует тогда позицию. Да и при минометном обстреле может накрыть. Да и снайперу самая работа - как по мишени.

Не люблю я бэтэры, если честно. При атаке - первая цель. Как по мне, лучше уж самому по себе в окопчике. Еще лучше - в трехэтажном бетонированном блиндаже. А совсем хорошо - подальше отсюда.

По рации постоянно поступают сообщения о подозрении на движение. Если это в секторе обстрела машины, наводчик поворачивает башню на заданный ориентир и шарит камерой по зеленке. 
- Сорок первый, проверь около моста, мерцание на дереве, похоже, корректировщик опять на безу полез, помнишь? Не хочу открывать огонь без подтверждения.

- Проверил. Чисто.

Часа в два ночи, пока все тихо, решаю поспать. В бронике неудобно, зато тепло. Матерок, переговоры по рации, взаимные подколки, обычный солдатский треп на войне. Работа сервоприводов башни, водила заводит движок для подзарядки аккумуляторов, в триплексах время от времени мелькают пролетающие с Третьего-Б трассера...

Такой хороший сон снился. Что-то очень доброе и светлое. А просыпаешься - бэтэр, война, звуки боя на соседнем блоке, воронка в десяти метрах от машины...

С рассветом начинается движение. Народ выползает покурить и потрепаться. Появляется дым костерка. Пожилой солдат, которого все называют Дед, варит борщ на сале. Утренняя смена уходит на наблюдательные посты, ночная укладывается спать.

В низинке стоит кровать. Сидящий на ней парнишка звонит раненому во вчерашнем бою товарищу в госпиталь

- Шо лекари тебе кажут? Осколки по всему телу? А очи как?

Все-таки мобильники на войне - это очень странно. Никак не могу привыкнуть.

Ходят слухи, что вчерашние бои были затеяны для того, чтобы прижать блокпосты, в то время как группа бойцов ДНР уходила из Славянска в Красный Лиман. Косвенные признаки эту версию подтверждают. Например, если раньше по Карачуну украинские военные ползком ползали из окопа в окоп, не могли поднять головы, настолько позиции были пристреляны, то теперь разлет очень большой, на позиции почти не ложится. Скорее всего, работают какие-то новые люди, и, похоже, непрофессионалы.

Появляются первые машины. Из Красного Лимана приходт хлебовозка. Солдаты на постах выходят производить досмотр и проверку документов. Каждый знает свое место и действия, работают слаженно, воевать уже научились.

- Удивительно, - курит около брони один из бэтэрщиков. - Первая спокойная ночь за все время. Просто удивительно.

На Третьем-Б в результате ночного боя потери. Один погибший и один раненый.

В соседней Семеновке начинается стрельба. Но не по нам. На неё никто не обращает внимания. "Да это сепараты сами с собой воюют. У них сейчас разборки пошли". Потом в стороне Три-Б ухают три минометных разрыва. 

День начинается.