Психолога не может не интриговать тот тектонический сдвиг в общественном сознании, который произошел после аннексии Крыма. Объяснить можно что угодно, но удовлетворительное, полностью раскрывающее этот феномен объяснение придумать нелегко.

Ну, хорошо – реакция на национальное унижение, вскрытый нарыв обиды за поражение в холодной войне, всплеск ностальгии по СССР... Но почему так массово? Почему под этой волной оказались и люди, как будто вдумчивые и даже как будто умеющие думать? Почему даже им не режут ухо совершенно очевидные несуразности пропаганды?

Казалось бы, умение мыслить логически не пропьешь, а гляди-ка...

Нет, вполне удовлетворительного объяснения этому феномену ссылки на коллективную психотравму не дают. А получить его хотелось бы...

Я давно не смотрю телевизор, даже не включаю. Перестал же я его включать тогда, когда ощутил некий странный, наукой не описанный поток деструктивной для психики... не знаю, какое слово употребить, ну, назовем это «энергией», так вот – деструктивной для психики энергии, которая идет даже не только от телекартинки, но и от звукового ряда. Причем, не обязательно в информационных программах – в ток-шоу она даже сильнее. Идет этот поток почти от всех передач – и от развлекательных, и от фильмов... Исключения можно пересчитать по пальцам, но и они чисты не стерильно.

Описать эту «энергию» словами я бы затруднился – в ней много агрессивной пошлости, наглой лжи, злобы, самодовольной глупости, но это далеко не всё и даже не уверен, что это главное. Есть еще нечто, особенно активно разрушающее психику...

В принципе, так могли бы работать и «25-е кадры», когда разрушающая информация внедряется в психику, минуя контроль сознания. Но кто в наше время, когда такие запрещенные законом приемы легко обнаруживаются, станет так рисковать?  

В общем, элементарные соображения психогигиены, то есть заботы о собственном психическом здоровье подсказали, что телевизор лучше не включать. И я его не включаю. А когда мне для работы нужно познакомиться с каким-нибудь новым шедевром Мамонтова или Киселева, я просто скачиваю записи из Интернета – благо антипиратское законодательство пока это позволяет.

Но, стремясь разгадать тайну грандиозного успеха телепропаганды, пару дней назад я решил отступить от этого правила и погрузиться в телемир – провести этакую научную экспедицию, чтобы опытным путем исследовать, что же лежит в основе такой мощной пропаганды. Затея это чем-то напоминала спуск в жерло вулкана или посещение террариума с кобрами – предприятий, требующих специальных мер безопасности. Приняв такие меры, я и включил «Россию24». И минут 30-40 с всё нарастающим интересом понаблюдал, как они работают и «в чем здесь фишка».

Результаты оказались впечатляющими. В самом деле – 25-й кадр. Только, конечно, не в буквальном смысле. То есть, не могу исключать, что есть что-то и в буквальном – субсенсорные, то есть не улавливаемые сознанием включения в аудио- и в видео- ряды: очень быстрые или очень низкочастотные, в общем, то, что лежит вне того диапозона, который человек способен воспринимать осознавая, но который он, тем не менее хотя и неосознанно, но воспринимает. Но здесь ничего определенного утверждать не могу: не пойман – не вор. А вот о «25-м кадре», который я обнаружил, рассказать стоит.

Этот «25-й кадр» достигается полномасштабным и очень мощным задействованием того, что называют «паравербальным компонентом речи» – интонация, модуляция, темп, ритм, тон и т.п.,  и «невербальным воздействием на реципиента» – взгляд, мимика, пантомимика, включая жестикуляцию, и т.д. и т.п..

Полчаса я наблюдал даже не просто прекрасную актерскую игру, а прекрасных, более чем талантливых, прошедших отличную профессиональную подготовку актеров (точнее – актрис, эфир вели дамы) в полноценном, великолепно поставленном спектакле. Они ни на секунду не выходили из образа, не допускали ни малейшего переигрыша, но в то же время и ни на мгновение не снижали эмоциональность игры.

Сами слова пьесы, даже такие как «хунта», «бендеровцы», «ополченцы», в этом спектакле не играли определяющей роли. Куда сильней работал взгляд с поволокой, с трудом сдерживаемая грусть, дрожащий то от печали, то от так же как бы сдерживаемого негодования голос и, главное, полная внутренняя убежденность в том, что говоришь. В общем, всё то, что входит в понятие «сценическая правда»: события на сцене могут быть сколько угодно фантастичными, но актерская игра превращает фантастику в реальность – и мы верим и в Бабу-Ягу, и в терминатора, и в дракона, и во всё, в чем творческой фантазии режиссера захочется нас уверить.

Спектакль на канале «Россия-24» был самого высокого качества. Здесь бы Станиславский никогда бы не бросил свое знаменитое «Не верю!». Он бы верил. И миллионов сто наших соотечественников тоже верят. И не нужно метать в них (или «на них»? – с этими украинскими орфографическими дебатами совсем запутаешься) громы или чем мы еще в них шаровым метнуть. Кто же устоит против такого театрального напора!.. Обыкновенные люди. Ну, легкомысленны... Украинский вопрос только испортил их...

Надо сказать, что ни в Европе, ни в Америке такого мастерства телепропаганды я не видел. Это наше, отечественное достижение. Если теоретически специалистам что-то подобное и было известно, то на практике с таким мастерством и в таких масштабах, насколько мне известно, никто ничего даже близкого не делал. Ни Геббельс, ни советские пропагандисты с их унылой телеложью.

Можем же когда хотим! А еще какие-то русофобы смеют утверждать, что мы не самый талантливый народ в мире.

Кто же тогда самый?