Я не знаю ни одной причины, по которой сегодня следовало бы держать дома подключённый к антенне телевизор.

Сам по себе телевизор, конечно, нужен. Если он старый и похожий на ящик, то на нём можно держать кучу разных мелких вещей и связанную бабушкой салфетку. Если он новый, плоский, а вы любите кино, то на нём можно смотреть фильмы в хорошем качестве. Но антенна?

Чтобы «быть в курсе», можно прекрасно обходиться интернетом, газетами, журналами. И это в миллион раз лучше, потому что никто с помощью картинки и звукового ряда не засовывает вам в мозг нечто такое, что его парализует.

Чтобы смотреть хорошие передачи в записи, достаточно интернета. Причём, что вдвойне приятно, в интернете они, как правило, с вырезанной рекламой.

За девять лет мы подключали эту антенну три или четыре раза, когда шли важные спортивные соревнования, которые невозможно смотреть в прямой трансляции по Сети.

Могу поделиться, как я избавилась от телевзависимости (открываем Клуб анонимных телезрителей), благо это можно определить с точностью почти до часа. Последний выпуск новостей я посмотрела рано утром 26 октября 2002 года: показывали штурм «Норд-Оста», которого все так ждали. Я сидела на ковре и выла от ужаса и облегчения. Потом встала, сунула голову под холодную воду, вынырнула и сказала себе – всё, достаточно. У меня одна моя неповторимая жизнь, тот факт, что я сойду с ума, сидя перед телевизором, ничего и ни для кого, к сожалению, не изменит к лучшему. Дальше были Беслан, взрывы в метро, падающие самолёты и многое другое, о чём я читала в интернете. Мне бывало грустно, страшно, тревожно, но ощущения, что моим сознательным и бессознательным управляет картинка (причём ещё вопрос, насколько она соответствует действительности), не было. Как я предполагала, для мира оттого, что я перестала смотреть новости, ничего не изменилось. 

Некоторое время после 2002 телевизор ещё продолжал бубнить в нашей квартире, и я хорошо помню это пренеприятнейшее ощущение зависимости: идёшь куда-нибудь мимо него, а там какая-то игра, дурацкое ток-шоу или сериал, и ты понятия не имеешь, кто эти люди, они все тебе одинаково неинтересны, ты не видел первой серии фильма, не увидишь и последнюю, но останавливаешься и, как дурак, смотришь – хотя и шёл по делам, и смотреть там нечего.

Потом наступил момент, когда телевизор начал откровенно раздражать – хотелось внутренней тишины и покоя, хотелось, чтобы ощущения и эмоции зависели от твоего выбора (ведь даже если я беру с полки книгу, я знаю, что от неё ждать), а не от того, какие кадры поставили в монтажной и насколько эмоциональным был ведущий. И таки да, я ждала ребёнка и уже была сознательно против того, чтобы он рос под этот бубнёж.

Это было девять лет назад.

Потом мы уехали в Америку. Один из первых купленных предметов, вместе с кроватью и столом, был, разумеется, телевизор: смотреть мы его уже не смотрели, но представить себе дом без телевизора ещё не могли. Два года он простоял на тумбочке, создавая более привычное глазу пространство; уезжая, мы его продали – и я даже не знаю, в рабочем он был состоянии или нет: мы не включили его ни разу.

Отсутствие телевизора в жизни, конечно, не делает её, жизнь, идеальной, однако в ней появляется время и место для вечернего разговора, любимой музыки, интересной книжки и хорошего кино. Есть подозрение, что совместные детские игры, запойное чтение и повышенная любовь к рисованию тоже имеют какое-то к этому отношение.

Теперь о том, что может показаться минусами.

Сама я переживала из-за того, что дети растут вне, так сказать, культурного контекста, понятного их сверстникам, ах, как же они найдут общий язык в песочнице или в саду! Ничего – нашли. И в пять минут выучили на слух песни из рекламы, которые исполняли другие дети, и быстро просекли темы всяких телевизионных мультфильмов, и натащили домой кучу всяких детских глупостей, о которых забыли в первую же неделю.  

Правда, когда мы приходим в гости и там работает телек, дети замирают и смотрят в него остекленевшим взглядом, едва не отвесив челюсть. Я раньше думала, что это мои такие, без иммунитета (минус номер два), потом увидела, что почти все дети так реагируют на любую движущуюся картинку (да и взрослые, чего уж там), и успокоилась. Как-то старшая где-то увидела рекламу и заявила, что это надо непременно купить, но поскольку тут я телевизор опередила и задолго до этого эпизода первая рассказала ребёнку, что такое реклама и зачем она нужна, эту битву я выиграла одной левой.  

Когда я вижу работающий телевизор, всегда смотрю его с любопытством и удовольствием (но недолго). Как в том анекдоте: доктор осматривает пациента и всё время восклицает: «Ох, как хорошо! Ух ты, как замечательно!», наконец заинтригованный пациент спрашивает – что хорошо-то, доктор? И тот отвечает: как хорошо, что всё это не у меня! Смотрю и думаю: ой, и вот этого всего в моей жизни нет! и вот этого! счастье-то какое! С удовольствием смотрю рекламу – если её долго не видеть, а потом внезапно посмотреть, вся её тупость, нарочитость, агрессивность, пошлость, напористость прямо-таки бросаются в глаза. Поскольку наслаждаться этим знанием в одиночку я не могу, послушать мои ядовитые комментарии к рекламным роликам собирается солидная аудитория.

В сети есть очень разные, но неизменно чудовищные цифры, например: "Американская медицинская ассоциация утверждает, что за годы, проведённые в школе, ребёнок видит по ТВ 8 тысяч убийств и 100 тысяч актов насилия". "Исследователи утверждают, что телепередачи и фильмы, содержащие акты насилия, являются причиной 15-20% актов насилия, совершающихся в реальной жизни". "Российский ребёнок проводит у экрана в среднем 2,3 часа в день, при этом он видит сцены насилия или эротические сюжеты каждые 15 минут". Даже если цифры в разы завышены

антителевизионным лобби (есть такое?), то всё равно же страшно. Ведь это легитимизация насилия, это допущение его возможности в собственной жизни, это, в конце концов, повышение уровня злобности зрителей. Есть исследования, согласно которым уровень агрессии у людей, которые смотрят ящик хотя бы один час в день, выше, чем у тех, кто этого не делает. (Это я не говорю о нервозности, тревожности и возбудимости.) 

Сегодня же, судя по тому, что я читаю о телевидении, слышу от своих друзей и время от времени мельком вижу где-нибудь в гостях, телевизор – это параллельная реальность. И чем дальше, тем она всё более более параллельна. Точнее, перпендикулярна.

Что в нашем случае одно и то же.