Пока у Монти Пайтона антракт, давайте я все-таки расскажу вам про Надежду Савченко. 

До поездки к ней в СИЗО я не смотрел ни одного видео про нее, чтобы не смазывать первое впечатление от встречи. 

Нам пришлось долго ждать в предбаннике изолятора, время посещений давно закончилось, а украинский консул, которого к ней пустили впервые за все время, никак не выходил. Все остальные посетители уже разошлись. Нас, троих московских адвокатов, просили подождать. 

Наконец в начале седьмого пустили внутрь. 

В душной камере для встреч за стеклянной дверью нас ждала молодая женщина в сером спортивном костюме из "Спортмастера". Костюм, как потом она нам объяснила, ей купил следователь, и скорее всего, за свои деньги, другой одежды и вещей у нее не было. 

Один из ее первых вопросов был о том, нельзя ли перевести следователю деньги за этот несчастный костюм - ей было важно ничем никому не быть обязанной. 

С трудом вытянули у нее, какие продукты отдать в передаче. 

Попросила молоко (не получится, летом нельзя передавать по правилам ФСИН), сигареты (предупредили, что их все разломают пополам при проверке), овсяное печенье. 

Передачу она, кстати, до сих пор не получила - в четверг их не принимали из-за санитарного дня. А в пятницу, когда адвокаты уже уехали, ФМС внезапно задержала украинского журналиста, который собирался везти продукты в СИЗО. 

Надежда держится очень уверенно, ничего не боится, хотя пока плохо понимает, куда она попала и как работает наша судебная машина. 

Придя прямиком с войны, ей трудно поверить, что держат ее здесь не идейные враги ее Украины, а просто люди, которые делают свою работу за скромную зарплату. Вместо того, чтобы на допросах молчать, подробно рассказывала что и почему она делала, считала, что важно объяснить свою невиновность и правоту даже тем, кто слушать не станет. Материалы обвинения толком не читала, полистала перед судом. 

Когда мы показываем ей в тексте постановления российского суда о ее аресте место, где написано, что события происходили "на территории ЛНР", только удивляется: "Что, ваши уже признали этих?". 
До нашего прихода она понятия не имела, что ее судьбой интересуется кто-то кроме родных. 

Диктуем ей по очереди заявление в СК о ее похищении, краткую апелляцию на арест, еще несколько обращений. 

По-русски пишет с мелкими ошибками, примерно как я по-украински; часто не к месту вставляет ы вместо и (у меня с i та же история). 

Времени на первую встречу дают мало, только познакомиться, продолжаем на следующее утро. 

Пока она пишет, говорим о разных мелочах. На этой неделе, по всему судя, нас ждет обжалование ареста в Воронежском облсуде. Никаких иллюзий насчет исхода нет, все понимают, что арест засилят, и все наши действия - только полуфабрикат для ЕСПЧ.