Одесское МРЭО. 

Необходимо снять автомобиль с учёта. Знающие сказали, без звонка входить в это учреждение смысла не имеет, поэтому находим звонаря - решаем заветный звонок-пропуск. Приезжаем к 12.00. Отдаём документы и деньги - 1200+1200 - улыбчивому офицеру. Он говорит, что за ту же сумму можно здесь же получить киевские номера и регистрацию, однако это займёт ещё примерно полтора часа. Идея мне нравится, однако мигрень, постоянно преследующая меня во всех без исключения номенклатурных местах с не подлежащей реставрации кармой, заставляет отказаться. Через полчаса офицер, всё так же постоянно улыбаясь, отводит нас этажом ниже - в общий зал, забитый "перекупами", полными мужчинами с красными потными лицами. Перекупы все как один в золотых браслетах, оснащены мобилками с истошными, ежеминутно взрывающими поролоновую канцелярскую тишину рингтонами. Одеты перекупы либо в хлопковые бриджи ниже колена и безрукавки, либо в широкие светлые брюки и аляповатые дюковские рубахи навыпуск. Дресскод.

Перекупы здесь свои - они наравне с сотрудниками МРЭО имеют доступ к окошкам, из которых выдают регистрационные документы. Клиенты перекупов и офицеров обязаны сидеть в специально отведённом месте и молча созерцать всё это бюрократическое таинство.

В 13.45 в зал стремительно влетает коротко стриженный субъект "по гражданке" ростом с крупного миттельшнауцера и громко объявляет:

- Товарищи, прошу покинуть помещение. У нас обед.

Мы недоуменно переглядываемся с сидящим рядом стариком. Старик явно нездоров: бледность, испарина, инвалидная телекопическая трость.

Стриженный не унимается:

- Граждане, поднимаемся и выходим. У нас обед.

Старик с видимым трудом начинает подниматься. Я сижу. Стриженный поворачивается в мою сторону:

- Кто-то не услышал? Мы зак-ры-ва...

- А вы прямо здесь жрать будете? - я перебиваю шнауцера. Он остолбеневает. 

- Что? 

- Я спросил, вы прямо здесь жрёте? 

- Нет, но мы закрываем это помещение.

- Зачем?

- Как зачем? 

- Вот просто - зачем?

- Мы не можем оставить здесь посетителей.

- Почему?

- Потому что обед.

- Но ведь вы здесь не жрёте, - я специально третий раз произношу именно этот глагол, поднимаюсь и выхожу.

Старик, слегка покачиваясь, уже стоит на душной лестничной площадке. Я выхожу, киваю на него миттельшнауцеру:

- Красавчик, деда выгнал. Приятного аппетита, господин полицейский

Он открывает рот, чтобы ответить, но в этот момент к нам подбегает рыжая женщина лет тридцати пяти, жутко похожая на таксу (они специально таких набирают или это у легавых такая профдеформация?) и со старта включает истерику:

- Так, молодые люди, давайте уважать наше свободное время, у нас обед!

- Слышали, уважаем. Только вот этому "молодому человеку", - указываю на старика, - еще час здесь стоять, пока вы не постолуетесь.

Некоторое время такса и миттель смотрят друг на друга, затем он говорит:

- Хорошо, пусть инвалид подождёт в зале. Но только он. 

- Да я вообще ухожу. Спасибо за сотрудничество.

Старик бросает на меня смеющийся взгляд и хромает обратно. Я спускаюсь по лестнице, выхватив по пути замечательное фото робокопа с ребёнком на стене.

Эту историю рассказал вам не для того, чтобы показать, какой я д'Артаньян, а мусора гандоны. Эти факты кажутся мне очевидными по умолчанию (kidding