Итак, закон об особом статусе отдельных районов Донецкой и Луганской областей стал реальностью – во всяком случае для Украины, депутаты парламента которой одобрили президентскую инициативу и результаты минских договоренностей.

Однако само осуществление этого закона – если предположить, что он принимался для того, чтобы его осуществлять – вызывает бесчисленное количество вопросов, на которые – и в этом у меня нет ни малейших сомнений – ответов нет ни у кого.

Во-первых, каким образом вводить в действие этот закон, если руководители так называемых "народных республик" не собираются с ним считаться. Петр Порошенко может вполне логично считать, что никаких таких республик не существует в природе и когда Владимир Путин скажет своим марионеткам подчиниться – те и подчиняться и преспокойно пойдут в местные советы. Таким же образом размышляет и Владимир Путин. Но это не вся правда. А вся в том, что в Донбассе произошла криминальная революция, поддержанная российским оружием и российскими войсками. И ситуация тут очень проста. Если российские войска уйдут и контроль над границей перейдет к Украине – то и бандитский режим исчезнет, чего Путин допустить никак не может, потому что оккупация части украинской территории это его единственный козырь в переговорах с нами. А если российские войска останутся и диверсантов продолжат вооружать, то ни с каким особым статусом они не согласятся и будут выдвигать одно идиотское требование за другим вроде восстановления "территориальной целостности" ДНР и ЛНР.

Следующий вопрос – экономический. У Украины просто нет денег на восстановление Донбасса, что бы мы не записывали в законах. И самое главное – если мы хотим экономических реформ, то народно-хозяйственный комплекс Донбасса в них не вписывается. И угольный бассейн Донбасса в них не вписывается. Гораздо дешевле найти возможности закупки угля за рубежом, чем продолжать содержать нерентабельные и опасные шахты и обеспечивать социальную структуру умершего, по сути, производства. До войны об этом и подумать было нельзя. Но сейчас возвратиться к донбасскому углю все равно не удастся, а значит ситуация решится сама собой и создаст взрывоопасную экономическую ситуацию.

При этом обе страны – и Россия, и Украина – будут стараться удержать население оккупированных районах в границах прекращения огня, чтобы не допустить социальной разбалансировки. Россия в этом заинтересована, чтобы сохранить очаг напряженности, Украина – чтобы сохранить территориальную целостность и не допустить расползания заразы на другие регионы страны.  И на этом фоне единственным реальным пунктом закона оказывается пункт о народной милиции, бойцы которой будут кормиться засчет ограбления соседей на законных основаниях и выдавливания всех, кто еще может работать, в Украину или Россию.

В любом случае будущее особых районов будет решаться не в парламенте и даже не на поле боя. Его предопределят дальнейшие действия Владимира Путина. Если российский президент откажется от войны, то рано или поздно ему придется отказаться от поддержки криминальной революции. Если война продолжится – значит, криминальная революция охватит большую часть территории Украины. Поэтому залогом освобождения от бандитов становятся экономические трудности России и наша способность удержать линию фронта.