Командир взвода 11 батальона территориальной обороны "Киевская Русь" Андрей Шуба: "У меня появилось чувство, что эта война продана"

32-летний харьковчанин, уволившийся из армии незадолго до начала войны, вернулся в ее ряды добровольцем и командовал своим взводом настолько грамотно, что за время службы на линии огня не потерял ни одного подчиненного.

Никишино, Чернухино, Дебальцево… После рассказа о состоянии дел в Донецком аэропорту в новостях говорят именно об этих населенных пунктах. Все это горячие точки на востоке Украины, где постоянно идут бои, откуда забирают раненых. Два месяца в этих местах провели бойцы 11-го батальона территориальной обороны. Недавно подразделение вернулось из зоны АТО под Киев, в учебно-тренировочный лагерь «Десна». Некоторых воинов этого батальона называют легендарными личностями. О волонтере Иване Савельеве, который по собственной инициативе ушел на фронт чинить оружие, мы вам рассказывали 26 октября. Андрея Шубу причисляют к бойцам, буквально творивших чудеса на передовой. Поговорить с ним во время наших с волонтёрской группой "Мега-Полиграф" поездок в зону АТО было невозможно — взвод, которым он командовал, находился в одном из самых опасных мест. Встретились с Андреем уже в «Десне». Заботливо подстелив на металлическую лавочку свой бушлат, Андрей усадил меня и ответил на все вопросы. Во время беседы он был спокоен, правда, курил много…

— Когда я со своим взводом попал на блокпост на въезде в Славянск, который только что покинули ополченцы, возмущался — почему здесь так грязно, — улыбается Андрей Шуба. — Все выглядело как огромный мусорник. И только через два месяца, уже находясь в Никишино, понял: убирать просто некогда — мы постоянно оборонялись. Уходя на ротацию, оставили после себя настоящую свалку, даже неудобно перед теми, кто нас сменил.

— Каким был первый серьезный бой, в который вам пришлось вступить?

— Мы с ребятами считали, что крепко воюем как раз на подступах к Славянску. Сейчас уже могу сказать: тогда мы практически играли в компьютерную игру «Сталкер». Мой взвод находился на цементном заводе, и нас уже никто не атаковал. Иногда к блокпосту подходили наблюдатели, но не стреляли. А вот сами мы по неопытности могли открыть огонь. Любой шорох, любое движение вызывали желание обороняться. Вскоре это прекратилось, мы научились себя контролировать.

Первая встреча с россиянами у нас произошла в селе Федоровка. Нам нужно было поставить свой блокпост на дороге между городами Петровским и Перевальском, чтобы перерезать транспортную артерию. Вошли глубоко на территорию врага, с четырех сторон выставили секреты. И вот один из них видит: по дороге едет автобус с людьми и надписью «Дети», за ним — КамАЗ. Три мои товарища выходят на дорогу (к слову, у одного из них как раз был день рождения), главный поднимает руку, транспорт останавливается. Из автобуса выходит офицер в черной форме с российским триколором на рукаве. Видно было: он хотел поздороваться, не допуская мысли, что тут могут появиться украинские бойцы, но не успел — был срезан автоматной очередью. Все русские военные, находившиеся в автобусе, так в нем и остались. Я с еще несколькими ребятами подскочил на подмогу на БТРе. В кузове КамАЗа тоже находились солдаты. Только двоим удалось выскочить и доблестно уползти в канаву. Затем машины вспыхнули. Мы не видели, остался ли кто-то в живых и что с теми, кто ушел, — из села по нам начал работать снайпер, пришлось отступать. Уже позже в «зеленке», неподалеку от того места, мы нашли окровавленные бинты, шприцы, камуфляжную майку.

Знаете, что самое ужасное в этой войне? То, что врага почти невозможно распознать: россияне выглядят так же, как мы, а в личной беседе не спросишь: «На чьей стороне, брат, воюешь?»

— Помните самый страшный момент?

— Да все время было страшно. Даже когда в уже спокойном Славянске стояли. Но больше всего я боялся, что по нашему БТРу влупят из гранатомета. Он не был обварен противокумулятивным экраном, и одно попадание снаряда могло превратить старый бронетранспортер в братскую могилу… Еще жутко, когда накрывают «Градами». Звук летящей мины слышно, есть время для того, чтобы спрятаться, а вот летящий «Град» не издает ни звука. Психологически просто невыносимо осознавать, что небо бросает на тебя разрывающийся металл…

Своими глазами видел, как под БТР в ужасе забились сразу восемь мужиков, когда нас крыли «Грады», сам же в тот момент свернулся под бетонной стеночкой в позе эмбриона, отбросив банку с тушенкой — как раз была минута поесть… А вообще, наибольший страх я испытывал до того, как начинался бой. Потом просто делаешь свое дело, и все. Помните, как говорил Зверобой: «Ожидание смерти хуже самой смерти».

— Сколько времени вы провели в Никишино — одном из самых опасных сейчас мест?

— Месяц — с 2 сентября по 3 октября. Нас было около сорока человек. Когда ставили блокпост, там еще было совершенно спокойно. К нам подходили местные жители. Один дядька говорил: зачем вы за нас спрятались? Но в основном просили: если вы уже пришли, не уходите, не оставляйте нас.

— А как же объявленное перемирие?

После этого вопроса Андрей посмотрел на меня, как на наивную дурочку:

— О чем вы говорите? Это нам нельзя было атаковать, стрелять первыми, а по нам из чего только не стреляли: минометы, гранатометы, «Грады»… Однажды с ребятами даже засекли, сколько продлится перемирие. Нам по рации сказали: «Договорились, что никто не будет стрелять. Самая жесткая договоренность! Обещали исполнить». Знаете, через сколько с той стороны раздался огонь по нашей позиции? Через четыре минуты! Вот такое перемирие. В течение дня постоянно приходилось обороняться. По ночам же наступала тишина. Почему россиянам так важно захватить Никишино? Этот населенный пункт находится на пути в Дебальцево, который для врага очень важен как большой железнодорожный узел. Кроме того, взяв Никишино, враг перерезал бы единственную дорогу, и соседнее с нами подразделение оказалось бы в кольце… Наиболее массированные попытки штурма нашего блокпоста начались в конце сентября. У нас есть видео нескольких схваток. В Интернете я находил и ролики, сделанные с той стороны…

Наш разговор прервал звонок от отца Андрея.

— Родные не знали, где именно я нахожусь, — продолжает беседу Андрей после беседы с папой. — Да и разве надо в такой ситуации говорить правду? Чтобы они с ума сошли? Я каждый день созванивался с мамой, женой, расспрашивал о девятилетнем сыне. Помню, когда Никишино уже начали в новостях называть горячей точкой, мама меня спрашивает: «Сыночек, ты там далеко от этого самого села?»

— Вы пошли на войну добровольцем?

— Да, хотя являюсь кадровым военным и отдал армии 14 лет. Представляете, 25 марта я уволился, а 11 мая был уже здесь, в «Десне». Нашу бригаду сократили. Оставшуюся часть перевели в Конотоп. Я не мог сорваться с места с семьей, решил искать гражданскую работу. Столкнулся с тем, что военных на гражданке никто не ждет, а идти открывать дверь в каком-то модном ресторане — не по мне. Когда начались военные действия на Донбассе, я записался добровольцем. Правда, к тому времени харьковский батальон территориальной обороны был уже сформирован, а 11-й киевский только начали набирать — вот я и оказался в нем. Честно говоря, за годы службы не пришлось воевать. Теперь имею такой опыт.

— После отпуска и ротации вернетесь на войну?

— Не уверен, — надолго задумавшись, отвечает Андрей. — Холод в окопах можно терпеть, отсутствие комфорта и горячей еды — тоже. Но у меня появилось чувство, что эта война продана. И это обидно. Да и как воевать, простите, с голой жопой? Каждый раз садился на наш «семидесятый» старый БТР, как в последний раз. Он же глохнет в самый неподходящий момент. Зато мы видели, как в одном подразделении, подчиняющемся Министерству внутренних дел, из боя вышел самый современный БТР — «четверка». У него остались неповрежденными только два колеса из восьми, и он на них выехал. Внутри спрятались люди. Все остались целы. Вот это техника!

Знаете, наши добровольческие батальоны я называю колхозными войсками. У меня же в подчинении воюют тренер по плаванию, автомеханик, маляр, водитель маршрутки. И как воюют! Сознательность высочайшая. Готовы умереть за Украину. Я сам родом с Полтавщины. Какие там черноземы! А тут… Сверху слой непонятно чего, затем идет сланец — экскаватор вгрызться не может, чтобы окопать технику. Но мы и эту землю никому не отдадим. Только самое обидное — это то, что никто из моих ребят не получил ни одной награды, хотя рапорты я подавал. Еще раз убедился: мы, сидящие в окопах под пулями, никому не нужны.

— Андрей и сам достоин того, чтобы получить самую высокую награду, — добавляет командир батальона Алексей Савич. — Очень надеюсь, что так и будет. Ведь за месяц военных действий на передовой он не допустил гибели ни одного своего солдата. Всех вывел на ротацию. Трое ребят из его взвода получили ранения, но живы! Кроме того, бойцы еще и сдерживали штурмы, вели бои, брали пленных. Андрей пришел воевать практически без единого седого волоса, а вышел после Никишино — вся голова в седине… В нашем батальоне многие должны быть отмечены наградами.

Разговаривая с ребятами, воевавшими на передовой, часто слышала: «Мне не надо медалей и орденов, а вот мои побратимы, которые мне прикрывали спину, сознательно шли под пули, должны получить награды. Только им почему-то ничего не дают! И если этого не произойдет, поверьте, многие разочаруются в происходящем». Артиллерист батальона Виктор Юшко не раз просил меня по телефону под канонаду самоходных установок и минометных расчетов: «Нам в боях очень помогают прикомандированные из 17-й танковой бригады. За смелость ребятам нужно дать хоть по будильнику какому — это поддержит их боевой дух!» Также Андрей Шуба считает, что отметить наградами обязательно надо первый батальон 25-й бригады, который помогал его взводу в Никишино. Надеюсь, нас всех услышат.

— Андрей, как вы думаете, мы победим? — этот вопрос я задаю всем бойцам.

— Если бы не это перемирие, ситуация была бы уже совсем другой. В августе украинские войска ощутимо давили, освобождая города и села, практически разделив врага на две части, сжимая вокруг него кольцо. Я считаю так: если мы по-настоящему закроем границу и больше не допустим того, что Россия будет вводить сюда войска и технику, в течение небольшого времени победим!

Волонтёрская группа "Мега-Полиграф" по прежнему собирает теплые вещи для ребят в зону АТО.

Пункты приёма вещей по акции "Поделись Теплом":

Склад г. Киев, ул. Марка Вовчка 12/14, 

телефон (050) 157 87 21, (068) 899 80 04 

www.facebook.com/megapoligraf

Реквизиты для оказания финансовой помощи для армии Украины:

Карты ПриватБанк на имя Кнышевич Андрей Александрович
гривны 5168 7572 2870 0623

доллары 4149 4978 1135 1883

евро 5168 7572 6732 0754

рубли 4149 4978 1135 1875

Для перечисления денег из других украинских банков:

Наименование банка: Приватбанк

Номер счета: 29244825509100

МФО: 305299

ЕДРПОУ: 14360570

Назначение платежа: пополнение карты № (далее необходимо указать номер карты, которую вы хотите пополнить)

Получатель: Кнышевич Андрей Александрович

ИПН: 2949718534

Для перечисления денег через Western Union или MoneyGram:

Knyshevych Andrii

Телефон Андрея: 097 489 77 40

Также средства можно перечислять на счет открытого нами благотворительного фонда "Воины добра". 

БО «МБФ «ВОЇНИ ДОБРА»

ЄДРПОУ 39350819

п/р 26007053149199 в ПАТ КБ «Приватбанк» 

МФО 321842

Контактные телефоны с фондом - 050 157 87 21,068 899 80 04, 096 147 80 08, 044 581 68 15.