У меня был друг. Мы познакомились в тюрьме. Собственно, в тюрьме мы и жили. Он – дольше меня. Там, в тюрьме, и умер. Совсем молодым. Валера Марченко никого не убивал, не грабил, не насиловал. Он, профессиональный журналист, хотел писать правду. И он писал. В стране Брежнева и Щербицкого такое называлось преступлением. Так мой друг стал тюремным жителем.

Улица, где мой друг жил и где был арестован, сегодня носит имя коммунистического деятеля Щербакова. Такая у нас с вами страна, такой город.Все меньшее число людей помнит о Валере Марченко. Даже офицеры КГБ, лично определявшие судьбу моего друга и его преждевременную смерть, умирают. Хотя и получают увесистые пенсии. Заслуженные, по-видимому.

Иногда проезжаю в троллейбусе по улице Щербакова. Вечный Щербаков, а вот у моего друга улицы с его именем нет. И сегодня, в 2014 году, после победы Майдана. Не положено. Щербакову, никогда не жившему на этой улице – положено. А моему другу – нет.

Одним успокаиваюсь. Начнут переименовывать, требовать на  перерегистрацию паспорта – вызовут ненависть. Не к себе, не к своей чиновничьей безалаберности. К памяти моего друга. Лучше уж так.